По губам Нейдельмана скользнула мимолетная улыбка.
— Я провел много лет на море. Иногда там совсем нечего делать, остается только читать.
Со стороны острова неожиданно послышался громкий звук, похожий на кашель. Постепенно он стал громче, превратился в глухое рычание и наконец перешел в тяжкий, хриплый стон, словно умирало какое-то глубоководное животное. Хэтч почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки.
— Что, ради всех святых, это такое? — быстро спросил Нейдельман.
— Прилив сменяется отливом, — ответил Хэтч, которого пробрала дрожь в сыром холодном воздухе. — Водяная Бездна, по-видимому, соединена с морем тайным приливным туннелем. Когда течение меняется, возникает этот звук. По крайней мере, такова одна из теорий.
Стон продолжал звучать, но вскоре превратился во влажное бормотание и наконец стих.
— Местные рыбаки объясняют это по-другому, — сказал Хэтч. — Возможно, вы обратили внимание на то, что вокруг острова нет ловушек для омаров.
— Проклятие острова Рэггид, — кивнув, проговорил Нейдельман, и в глазах у него прочиталась ирония. — Я про него слышал.
Наступило долгое молчание, Нейдельман упорно не отводил взгляда от палубы. Потом поднял голову.
— Я не могу вернуть вашего брата к жизни, — сказал он. — Но обещаю, что мы непременно узнаем, почему он погиб.
Хэтч помахал рукой, не в силах произнести ни слова, и отвернулся к открытому окну рубки, радуясь попавшим на лицо каплям дождя, которые помогли скрыть его чувства. Неожиданно он понял, что больше ни минуты не может оставаться около острова. Ничего не объясняя Нейдельману, он повернул баркас на запад, и вскоре они вошли в плотное облако тумана. Сейчас ему больше всего на свете хотелось вернуться в свою комнату в мотеле, заказать ранний ланч и запить его несколькими порциями «Кровавой Мэри».
Они вырвались из тумана в сияние дневного света. Ветер набрал силу, и Хэтч почувствовал, что капли влаги на лице и руках начали испаряться. Он не оглядывался назад. Но при одной мысли о том, что окутанный туманом остров скрылся за горизонтом, ему стало легче дышать.
— Должен вам сообщить, что мы будем работать в тесном сотрудничестве с первоклассными археологом и историком, — сказал Нейдельман. — Знания, которые мы получим касательно инженерной науки семнадцатого века, пиратов и морского дела — возможно, даже о загадочной смерти Рыжего Неда Окхема, — бесценны. Наше предприятие — это не только поиски сокровищ, но и археологическая экспедиция.
После его слов повисло молчание, потом Хэтч сказал:
— Я хочу сохранить за собой право остановить работы, если у меня возникнет ощущение опасности.
— Это вполне понятно. В нашем контракте восемнадцать пунктов. Мы просто добавим девятнадцатый.
— Кроме того, если мне придется принять в этом участие, я не хочу быть бессловесным партнером, который заглядывает рабочим через плечо, — добавил Хэтч.
Нейдельман принялся ворошить угли в своей трубке.
— Подобные операции исключительно рискованное дело, особенно для человека неподготовленного. Какую роль вы намерены играть?
Хэтч пожал плечами.
— Помнится, вы мне сказали, что у вас есть врач.
Нейдельман отвлекся от своей трубки и чуть приподнял одну бровь.
— Этого требует закон штата Мэн. Вы предлагаете внести изменения в список персонала?
— Да.
— А вы сможете за такой короткий срок уладить дела в госпитале и получить отпуск?
— Мои исследования могут подождать. Кроме того, экспедиция займет не так много времени. Сейчас конец июля. Вам придется уложиться в четыре недели — вне зависимости от того, найдете вы что-нибудь или нет. Заниматься раскопками во время сезона бурь невозможно.
Нейдельман свесился за борт и вытряхнул трубку в воду одним уверенным, сильным движением. Затем он снова выпрямился, и как раз в этот момент у него за спиной возникли темные очертания Бёрнт-Хэда.
— Через четыре недели все будет закончено, — сказал он. — И ваше дело, и мое.
Хэтч припарковался около магазинчика Бада. На сей раз он приехал на собственной машине, и смотреть на свое прошлое через ветровое стекло автомобиля — части настоящего — оказалось настолько необычно, что это выбило его из колеи. Доктор бросил взгляд на потрескавшиеся кожаные сиденья и старые кофейные пятна на коробке передач. Все такое знакомое и такое надежное; неожиданно Хэтч понял, что не может заставить себя открыть дверцу. Тогда он взял темные очки, но тут же положил их назад. Хватит играть в прятки.
Хэтч оглядел маленькую площадь. Асфальт растрескался, и в разломах проглядывали булыжники прежней мостовой. Старый газетный киоск на углу с раскачивающимися на ветру стойками с комиксами и журналами уступил место лавке мороженщика. За площадью по склону холма полого спускались городские улицы, такие же живописные, как прежде; черепичные и покрытые кедровым шифером крыши домов сверкали на солнце. Из гавани шагал какой-то парень в резиновых сапогах и дождевике — ловец омаров, возвращающийся с работы домой. Он бросил на Хэтча взгляд, проходя мимо, и скрылся в одной из боковых улиц. Он был молод, лет двадцати, и Хэтч сообразил, что этот рыбак еще не родился, когда они с матерью уехали из города. Пока его не было, здесь выросло целое поколение. И целое поколение умерло. Неожиданно ему стало интересно, жив ли еще Бад Роуэлл.
Внешне его магазин нисколько не изменился: зеленая дверь, которая как следует не закрывалась, древняя реклама кока-колы, покосившееся крыльцо. Хэтч вошел внутрь, и старые половицы скрипнули под ногами, он взял тележку, стоявшую около двери, радуясь тому, что внутри никого нет. Медленно двигаясь по узким проходам, он принялся выбирать продукты, чтобы отвезти на «Простушку Джейн»: там он решил поселиться, пока его старый дом приводят в жилой вид. Еще некоторое время он бродил по рядам, добавляя самые разные предметы, пока не сообразил, что пытается оттянуть неизбежное. Тогда усилием воли он подкатил тележку к кассе, где столкнулся лицом к лицу с Бадом Роуэллом, огромным, лысым, в неизменном белом переднике и в прекрасном расположении духа. Хэтч много раз вспоминал, как Бад тайком, из-под прилавка, давал им с Джонни красные лакричные палочки, что приводило в ярость их мать.
— Добрый день, — поздоровался с ним Бад, скользнул взглядом по лицу и посмотрел на машину, припаркованную у входа. Старинные «ягуары экскей» не часто подъезжали к его магазину.
Хэтч кивнул, так и не решив, как себя вести.
— Угу.
— В отпуске? — спросил Бад, осторожно убирая артишок в пакет и пробивая стоимость на своей старой, дребезжащей кассе. Второй с такой же медлительностью последовал за первым.
