Злобная улыбка скользнула по губам Джека, когда он представил себе, как схватит этого неизвестного за горло, и тот будет вертеться, стонать от боли и просить его о пощаде. Ради этого стоит постараться выжить.
Он осторожно подошел к двери в спальне, приближаясь к ней так медленно, словно она могла взорваться от прикосновения его руки. Нельзя было предсказать, что ждет его с той стороны двери, но если он хочет увидеть, как восторжествует справедливость, если он хочет быть уверенным в том, что неизвестный сполна заплатит за смерть и кровь, он должен выбраться отсюда живым. Поэтому сейчас ему нельзя ошибаться, нельзя строить сомнительные догадки. Все, что он будет делать, должно быть тщательно продумано до последних мелочей.
Он медленно опустился на одно колено и схватился рукой за покрывало, начав осторожно вытаскивать его из щели под дверью, готовый в любую секунду заткнуть ткань назад, если бабочки вдруг станут роем залетать в образовавшуюся щель. Покрываясь липким потом, медленно, дюйм за дюймом он вытаскивал покрывало. Руки его стали холодными и влажными, сердце отчаянно стучало в груди. Открылся уже почти целый фут щели, но все пока казалось спокойным. Постепенно он стал вытягивать покрывало все более уверенно и чуть-чуть побыстрее. Делая это, Джек разговаривал сам с собой, уверяя себя, что пока все получается хорошо, он просил себя быть поспокойнее и принимать этот кошмар хладнокровно, продвигаясь вперед шаг за шагом и оставаясь спокойным, чтобы не позволять страху вкрасться в него и уничтожить все то, что он уже сделал.
Впервые Джек подумал о других людях, живущих по соседству. А что случилось с ними? Остался ли кто-нибудь в живых? Кто-то ведь должен остаться – не все же были на улице, когда первая волна бабочек захлестнула поместье. Возможно, он сможет найти еще кого-нибудь, чтобы идти за помощью вместе, когда на улице станет не так опасно. Кто-то же должен знать, как можно справиться с этими проклятыми тварями. Кто-то обязательно должен знать, из-за чего они нападают на людей. Наверняка должен быть способ защиты от их нападения. Все это вполне возможно. Раз они не могут пробиться через стекло, то должны быть и другие предметы, которые выдержат их натиск.
И постепенно Джек почувствовал, что в нем загорается луч надежды. Вытащив последний дюйм покрывала, он приготовился к нападению налетающей волны крылатой смерти, но ничего подобного не произошло. Тогда он слегка воспрянул духом, ободренный этой маленькой победой в открывании двери. Теперь оставалось только толкнуть ее, и она распахнется.
Джек схватился за медную ручку, почувствовав ладонью холодный металл, и осторожно повернул ее. Он открыл дверь медленно и осторожно, стараясь не допускать рывков и пытаясь успокоить сердце, отчаянно бившееся в его груди. Наконец проем стал достаточно широким, и Джек, сглотнув густую слюну, шагнул в холл.
В холле было темно, и хотя глаза его привыкли к темноте, поначалу он ничего не видел. Так он стоял некоторое время, стараясь дышать как можно ровнее, сердце все еще бешено колотилось, и он напрягал зрение и слух, пытаясь уловить хоть какую-то информацию, чтобы узнать, что происходит в доме.
Казалось, что время остановилось, минуты растягивались до бесконечности. Наконец он увидел смутные очертания стола в гостиной и неясный контур картины, висевшей на стене всего в нескольких футах от него.
Переведя дыхание, Джек сделал несколько осторожных шагов и остановился. Вокруг стояла гробовая тишина. «Теперь надо двигаться по несколько шагов, – подумал он. – Нет смысла бегом врываться в лапы смерти. Если я хочу выжить, то надо свести любой риск до минимума». Еще несколько шагов – и он подошел к лестнице. Наткнувшись на смятый коврик, Джек на секунду потерял равновесие. Рукой он автоматически уперся в стену, чтобы не упасть, и почувствовал, что раздавил ладонью несколько бабочек.
Душа ушла у него в пятки, когда он осознал свое положение – бабочки покрывали все стены в доме. И в тот же момент, будто поняв, что происходит, они зашевелились и окружили его. Правда, сейчас их было значительно меньше, чем днем, и он смог в несколько шагов вырваться из их роя. Они тут же снова уселись на стене. Джек вытер трясущиеся руки о свитер, отирая с ладоней скользкие раздавленные тельца, и прерывисто вздохнул. Он с отвращением наблюдал, как волна активности прошла по всей стене и затихла. Хорошо еще что возбуждение не охватило их всех. И, по крайней мере их почти совсем не было на полу. Благодаря этому он хотя бы мог передвигаться в относительной безопасности – но только не дотрагиваться до стен, вот что.
«Какого черта? – подумал он. – Я смогу, наверное, идти и побыстрее».
Сделав несколько быстрых шагов, он очутился в самом начале лестницы. Воздух вокруг был настолько неподвижным, что Джек почувствовал колебания, вызванные его передвижением вперед.
Когда он оглянулся и посмотрел в холл, то заметил, что бабочки снова начали проявлять активность. Он застыл как вкопанный, и страх медленно, но верно пополз по нему. Джек старался не суетиться и не двигаться, изо всех сил пытаясь не впасть в панику и не броситься с криком вниз по лестнице. Несколько тварей уже уселись на его шее, и он почувствовал, как они кусают его. Медленно поднеся руку к горлу, стараясь не делать резких движений, он раздавил с десяток пушистых тел и плавно опустил руку, стараясь оставаться неподвижным. «Эта боль еще сносная, – подумал он. – А скоро я выберусь отсюда, из этого кошмара, и отомщу сполна тому, кто явился всему причиной».
Эта мысль и удерживала его на месте, хотя тело приказывало ему бежать. Холодная жажда мести помогла ему справиться с приливом адреналина в кровь.
Джеку казалось, что он ждет уже несколько часов, пока бабочки успокоятся. Теперь нужно быть осторожнее, не спешить и контролировать каждое свое движение. Из своего жуткого, но не очень богатого опыта общения с ними он понял, что это единственный возможный шанс, чтобы скрыться от них, и сделать это нужно ночью, когда бабочки относительно спокойны. Если он вернется в спальню и дождется утра, то неизвестно, чем все это может кончиться. Джек чувствовал, что вместе со светом начнется новое нападение. Единственный шанс можно было использовать только сейчас.
Он медленно переступал со ступеньки на ступеньку, словно боясь, что они могут оказаться гнилыми и рухнуть под его тяжестью. Твердо установив правую ногу, он переносил весь свой вес на нее и только потом делал осторожный шаг на ступеньку вниз, ставя левую ногу рядом с правой. Такое медленное движение раздражало его, но главное, что он был жив и продвигался вперед. И хотя ему приходилось выносить крайнее напряжение, он знал, что это гораздо лучше того, другого, второго варианта.
