Максим Удовиченко - Наследники древних манускриптов

Да как что за ним увидите, «Терлим-бум-бум» какой, или что по хуже, не забывайте сразу докладывать!

Руководство, знаете ли, должно быть в курсе! – обрушился он с изобличающей критикой в адрес того, кто два месяца назад имел неосторожность оказать подозрительно-потустороннее воздействие на руководство, а затем, в знак высочайшего доверия, наделяя инструктируемого Леопольда некими необременительным полномочиями, с которыми в прошлом довольно успешно справлялся, некто Лев.

«Парень не промах, раз за ним такой надзор! Да и дела творит великие!» – размышлял про себя Леопольд Гульнарович, – но вслух, благодаря длительному опыту руководства различными по численности предприятиями, в мгновение ока превратившись в эдакого строго дядьку, с ярко выраженной ответственностью во взгляде и непреклонной решимость в голосе обнадёжил начальника: – Будьте уверены! От меня ему не ускользнуть!

– Ну, хоть на вас можно понадеяться, видимо справитесь! – немного успокоившись, заключил руководитель.

– А вы, собственно, почему вдруг упомянули Мавританию? – как бы невзначай спросил он.

– Да так, совершенно случайно на язык попало, картинки разные видел, знаете ли – Ралли Париж-Дакар, города всякие древние, места красивые… – видя, что допустил промашку, попытался сменить тему беседы Леопольд Гульнарович.

– Ладно, Леопольд Гульнарович, вам расскажу, – вдруг почти шёпотом произнёс лысоватый мужчина средних лет.

– Рядом она там, Мавритания ваша, но вам там делать нечего! – постепенно повышая тон, и в окончании достигнув драматической кульминации, высказал свои соображения лысоватый мужчина средних лет.

– Премного вам благодарен! Ваш рассказ внёс долгожданную ясность в мои смутные представления о месте, в котором мне предстоит проходить службу!

– Примите от меня скромный подарок в виде великолепного китайского термоса! – глуповато улыбаясь, произнёс Леопольд Гульнарович, протягивая свёрток.

– Вот за это, спасибо! Ну а теперь к делу! – деловито распорядился лысоватый мужчина средних лет, убирая свёрток в шкаф.

– Вот тебе Леопольд Гульнарович билеты рейсом Москва-Касабланка, вылетаешь завтра.

Годом ранее, как раз где-то поздней осенью 90-хх.

Аристарх в неброском армейском маскхалате, с корзиной полной кедровых орехов, в одной руке, и старым видавшим виды дорожным чемоданом в другой, шагнул навстречу неведомому, в тамбур поезда под названием «Наушки-Москва».

Неведомое, но за время службы, неоднократно познанное по достоинству оцененное, подстерегало его в лице суетливых китайцев-челноков, премудрых монголов-старателей, странствующих бурятов-просветителей и прочего люда, в избытке присутствующего на просторах Забайкалья.

Весьма многоликое неведомое, двигавшееся в попутном направлении и зачастую принимающее обличие русских и не очень, гражданских и к ним примкнувших, военных и не совсем, безвинно пострадавших и просто сочувствующих, одним словом, премногое разнообразие персонажей, с нетерпением ожидало встречи с Аристархом.

Дабы не вводить читателя в заблуждение, спешу внести некоторые пояснения в описание поезда «Москва-Наушки», название и частично характер оного может вызвать некие ассоциации с электропоездом «Москва-Петушки» из поэмы Венедикта Васильевича Ерофеева с одноименным названием.

В нашем случае география событий весьма существенно влияет на характер отношений персонажей, несмотря на некое сходство в содержание напитков, и как следствие особенности поведения.

Теперь о «чудо-поезде» «Наушки-Москва»[35]. Именно чудо-поезд «Наушки-Москва», который должен был отвезти Аристарха на родину и, в конечном итоге, отвез, был тот самый поезд, в который однажды тихим Забайкальским вечером так отважно, в том числе из экономии, шагнул Аристарх на встречу неведомому. Неведомое тем временем в пьяном недоумении время от времени вылезало из окон или сновало меж вагонов с замотанными скотчем коробками наперевес, галдя и толкаясь, наполняло перрон и вагоны неповторимым гавкающим монголо-китайским разноголосьем, разбавленным полусонным армейским крепким словом.

Был ли готов Аристарх к встречи с неведанным?

Как не странно – да. За время службы он прошел довольно серьезную подготовку по работе с «неведомым», применяя при этом инновационные технологии в виде сучковатой дубины, а также другие разного рода подручные средства. Непростой ритуал по работе с «неведомым», как правило, сопровождался некими элементами магии, выражавшимися в крепких армейских высказываниях, именуемых «мантрами – оберегами».

Итак, войдя в вагон и обнаружив в своем купе несметное количество монголов, с урчанием поедающих из огромного казана баранину, с довольно резким и весьма ощутимым запахом несвежего, Аристарх, применив некоторые элементы магии, благополучно разместил свой багаж и приготовился к путешествию.

Летели дни, сменявшиеся ночами. Изредка приходили яркие воспоминания недавней службы в далёком забайкальском тресте, численностью в бригаду. Среди вереницы лиц и событий Аристарху вдруг вспомнилось недоумевающие лицо главного директора производственного треста Семён Петровича, отчаянно размахивающего руками и летящего на парашюте над бескрайними степями и холмами в сторону далёкого монгольского города Улан-Батор.

– Ах да, действительно! Вот ведь казус получился! – задумчиво вспомнил эпизод из Забайкальской жизни Аристарх, почёсывая макушку.

В ярких красках появилось перед глазами памятное осеннее утро, когда в трест нежданно-негаданно решил приехать большой производственный генерал.

Разумеется, дабы как-то позабавить «старичка», директор треста Семён Петрович решил сбросить его с парашютом из вертолёта военно-транспортной авиации.

Беззаботно покуривая сигаретку и радуясь раннему осеннему утру, Аристарх с толстенной тетрадью, сплошь исписанную план конспектами на все случаи жизни, неторопливо направлялся к небольшому предприятию численностью в роту, дабы в составе производственного коллектива отважно совершить несколько прыжков с парашютом.

Всё складывалось очень неплохо, когда вдруг знакомый не только ему голос весьма убедительным окриком кардинально изменил его планы.

– Аристарх! Тарх…тарх! Иди сюда! Да…да! – окрикнул Аристарха главный директор производственного треста Семён Петрович, для верности показывая рукой примерное место, куда необходимо было весьма расторопно осуществлять движение.