– Я слышала, как ты говорила про это, – заявила Ямина. – Я слышала твои рассуждения по поводу того, как тебе это сделать.
Елена кивнула.
– Когда-нибудь потом я обо всем этом расскажу, – пообещала она. – А сейчас послушай меня и поверь, что ты была не единственной, кто любил его. Ты была не единственной, кто хотел, чтобы он вырвался из той постели и из той комнаты.
– У нас сейчас нет времени на эти разговоры, – сказал Джон Грант. – Давайте я пойду дальше один. Я смогу найти туннель, о котором ты говоришь, и принца. Видит Бог, что я чувствую себя под этим городом так же вольготно, как на его улицах и в его дворцах. Если там в темноте притаились турки, то лучше мне встретиться с ними без вас.
– Мы встретимся с тобой там, Джон Грант, – сказала Елена. – И мы приведем с собой подмогу.
Ямина пыталась возражать против решения Джона Гранта пойти дальше в одиночку, но Елена сочла его здравым. Даже находясь в глубине дворцовых помещений, они слышали крики турок, хлынувших на улицы города. Османские воины ворвались в Константинополь, и остановить их уже не удастся. Нужно было разыскать принца, и побыстрее, но первым делом им требовалось найти для себя какое-то убежище.
Елена, повинуясь интуиции, принялась искать убежище где-нибудь повыше. Держа Ямину за руку, она подошла к основанию широкой лестницы, и они зашагали по каменным ступенькам вверх. За верхней частью второго пролета лестницы находилась тяжелая дубовая дверь, и когда Елена распахнула ее, они увидели деревянные мостки, ведущие на крепостную стену.
За этой стеной настолько, насколько они могли видеть, простиралась движущаяся масса османского войска, которое неудержимо приближалось к городу, проникая в Константинополь через ворота и незаделанные бреши и заполняя собой землю, обещанную им Пророком много лет назад.
– Все закончилось, – сказала Ямина.
– Не совсем, – раздался рядом чей-то голос.
Ямина и Елена огляделись по сторонам и увидели, что на крепостную стену вышел из какой-то другой двери дворца мнимый принц. В руке он держал обнаженный меч.
– Ну вот мы и снова вместе, – насмешливо произнес он. – Мне очень понравилось то, как ты появилась в храме, но с твоей стороны было бесстыдством прыгать в руки другого мужчины.
– Да уж, и в самом деле бесстыдство, – согласилась Ямина. – Жаль только, что это была не твоя шея.
Он направился к ним.
– Вы обещали мне жену, – сказал он Елене.
– Ты и в самом деле думаешь, что сейчас это имеет значение? – спросила Елена. – Город пал. Турки зарубят тебя саблями, а нас заберут в рабство.
Он смерил женщину долгим взглядом, остановив при этом свои глаза сначала на ее бедрах, а затем на ее лице. Ямина почувствовала, что Елену столь дерзкое поведение разозлило.
– Твое время уже прошло, – нагло заявил он. – Я сказал бы, что когда-то ты была по-своему красива, но твоя красота была нанесена на тебя очень тонким слоем. Я вижу, что сквозь золото уже проглядывает обычный металл.
– Для нас всех время уже прошло, – сказала Елена. – И я подозреваю, что красота, каким бы слоем она ни была нанесена, сейчас и здесь уже не является преимуществом.
– Как тебя зовут?
Этот вопрос ему задала Ямина, и он, повернувшись к ней, тоже окинул ее оценивающим взглядом.
– Меня зовут Андрей, – ответил он.
Безобидность этого вопроса его удивила, и он, не проронив больше ни слова, стал внимательно слушать Ямину.
– Первый апостол, – сказала она. – Ты знаешь легенду о последнем императоре?
Под крепостной стеной, ниже того места, где они сейчас стояли, шел бой. Люди сражались, кричали, умирали… Тучи стрел мелькали высоко в воздухе, грохотали бомбарды, но все внимание мнимого принца сосредоточилось в этот момент на Ямине.
Он покачал головой.
Она подошла к нему поближе.
– Говорят, в одной из церквей хранится под замком кусок пергамента. Я не знаю, в какой именно из церквей, а потому не спрашивай меня об этом. На пергаменте нарисована решетка, состоящая из маленьких квадратиков. Этот пергамент очень старый, и в каждом квадратике написано имя какого-нибудь императора. Каждый раз, когда умирает очередной император, его имя вписывается в соответствующий квадратик. В первом квадратике написано имя Константина, первого правителя нашего города. Только один квадратик еще остается пустым, и в него будет вписано имя последнего императора Константинополя.
Она, замолчав, посмотрела на него и поднесла руку к своим губам, как будто намеревалась вытереть их ладонью.
– Что ты об этом думаешь, Андрей? – после небольшой паузы спросила Ямина. – Константин и Константин – первый и последний.
Он растерянно заморгал, и в этот миг она прильнула к нему. Губы мнимого принца приоткрылись, и она вдруг поцеловала его. Когда их рты были крепко прижаты, она дунула изо всех сил, и находившаяся в ее рту маленькая кость – кость пальца Амы – попала ему в дыхательное горло и застряла там.
Ямина, прервав поцелуй, резко отступила на шаг назад. На лице молодого человека появилось ошеломленное выражение. Он бросил меч и схватился руками за свою шею. Его глаза широко раскрылись. Он молчал. Его дыхательное горло было заблокировано. Он качнулся вперед. Ямина и Елена отступили от него, и он упал на колени, сжимая горло руками. Он посмотрел сначала на Елену, а затем на Ямину, и с умоляющим видом протянул к ним руки. Его лицо, начав темнеть, стало серо-фиолетовым, а глаза едва не вылезли из орбит. Он повалился вперед, и его руки, которыми он снова схватился за горло, ничуть не ослабили удар, поэтому его лицо разбилось в кровь о камни крепостной стены.
Темнота заключила его в свои объятия – так, как заключают в объятия своего возлюбленного. Видение горящего факела, погасшего несколько мгновений назад, плыло перед ним, став сначала желтым, а затем голубым, на мгновение напомнив о тех языках пламени, которые устремились в него с купола собора Святой Софии. Не зная, на кого он может натолкнуться там, внизу, Джон Грант решил сделать своим союзником темноту и подождал, пока перед его глазами не осталось ничего, кроме непроглядной тьмы.
Тишина в подземелье действовала угнетающе. Он задержал дыхание и напряженно вслушался. Тишина давила на него с боков и наваливалась сверху. Он представлял собой угрозу ее владычеству, поскольку мог издать какой-нибудь звук, тем самым разорвав безмолвие. Лишь темнота крепко удерживала и оберегала его.
Он потянулся правой рукой в сторону, пока кончики его пальцев не коснулись прохладной стены туннеля. Затем согнулся, став чем-то похожим на складной нож, сложенный наполовину, и сделал один шаг вперед по узкому туннелю. Второй шаг, третий – и остановился.
