Вместо камня его пальцы ощутили пустоту. Он, получается, дошел до поворота – поворота направо. Сместившись в сторону настолько, чтобы его пальцы опять коснулись стены, он снова медленно пошел вперед. Иногда его волосы чиркали по неровной поверхности потолка туннеля, и тогда он резко пригибался – как ребенок, пытающийся уклониться от удара.
В левой руке, которой он владел лучше, чем правой, Джон Грант держал нож с изогнутым, как коготь тигра, лезвием. Опыт подсказал ему, что в туннелях орудовать мечом очень неудобно, – это оружие скорее мешает одолеть противника, чем помогает. Продвигаясь вперед в темноте, юноша не производил ни малейшего шума: очень осторожно нащупывая пол, он как бы парил над ним, а не шел по нему. Дышал он широко раскрытым ртом, но тоже абсолютно бесшумно. Стараясь держать глаза закрытыми, он максимально активизировал свое сознание и отправил его вперед, в простирающуюся перед ним пустоту.
Пройдя с десяток ярдов после поворота, он вдруг резко остановился, повинуясь интуиции, которой доверял. Правда, порой интуиция проявляла себя довольно слабо, но на этот раз подсказала ему, что темнота вокруг теперь какая-то другая: еще недавно вполне спокойная, она вдруг стала неровной и возбужденной. То были своего рода волны зыби, похожие на те, которые образуются, когда в воду бросили камень и она начинает расходиться кругами. Волны накатились на его лицо и грудь, и он почувствовал биение встревоженного сердца.
Здесь, в туннеле, находился кто-то еще. Кто-то такой, кто пытался вести себя очень тихо, но при этом нарушал спокойствие уже одним своим присутствием… Джон Грант улыбнулся. Сжимая нож в левой руке, он стремительно протянул вперед правую, и его пальцы, коснувшись мужского лица, ощутили холодный пот и колкую щетину на подбородке. Тишину нарушил звук вдоха: он как бы разорвал ее надвое.
Он сделал шаг вперед и уловил кисловатый запах чьего-то выдоха. Его рука, державшая нож, пришла в движение сама по себе, и он, нащупав путы, стягивающие запястья этого человека, аккуратно их разрезал.
Принц Константин глубоко вдохнул, до упора заполняя свои легкие, и затем медленно, как бы с облегчением выдохнул.
– Я знал, что ты придешь, – сказал он.
Перед глазами принца не было ничего, кроме бархатной темноты, а в его мыслях – ничего, кроме уверенности в спасении, которое придет к нему в лице того, кто прибыл сюда из далеких земель после многих лет путешествий по миру.
Для Джона Гранта, который всегда чувствовал вращение планеты и ее полет в бесконечном пространстве, мир замер. Он, Джон Грант, наконец-таки оказался в самом центре мира, который был… неподвижным.
– Это был ты, – произнес он.
У него в мозгу наступило просветление, и темнота уже не имела никакого значения. Он больше не ощущал «толчка». В самом центре урагана его жизни все было тихо. Он потянулся к руке принца, почему-то зная, где она находится, и взял ее в свою руку. В этот момент между ними как бы проскочил электрический разряд.
Джон Грант все понял – понял с яркой до ослепления ясностью. Это все было не ради Ямины, или Бадра, или женщины, которую его соотечественники называли Джинни Черной. Он потянул Константина за руку. Принц встал. Его ноги подрагивали, но он все же стоял на них довольно крепко.
– Я пришел за тобой, – сказал Джон Грант.
Ленья была ранена. Она справилась с викингами из варяжской стражи, но при этом сама пострадала. Когда второй – и последний – из них падал наземь от ее удара, оглушенный, но осознанно не убитый ею, он, прежде чем потерять сознание, в силу своего воинского инстинкта успел сделать выпад острым коротким мечом и ранить ее в левый бок, ниже ребер.
Отведя взгляд от упавшего телохранителя и от своей раны, она заметила, как император вытаскивает меч из ножен. Понимая, что ей требуется некоторое время на то, чтобы осмотреть рану и как-то ее обработать, Ленья поспешно огляделась по сторонам. В углу внутреннего двора она увидела открытую дверь и побежала к ней, уже чувствуя, как ее мышцы слабеют.
Император побежал тоже. Жизненная сила вытекала из его владений точно так же, как кровь вытекала сейчас из тела этой женщины. Бросившись бежать вслед за ней, он почувствовал, что становится каким-то совсем другим человеком.
Когда он некоторое время назад увидел тех троих – Елену, Ямину и заклинателя птиц, – он громко вскрикнул, а затем стал наблюдать, как его стражники пытались задержать их. Все то, что сейчас происходило в его разваливающемся на глазах государстве, было безумием, и он попытался уцепиться за что-то такое, что имело смысл и от чего можно было оттолкнуться, чтобы продолжить свое движение вперед.
И тут вдруг посреди всей этой суматохи появилась эта женщина, и все, кто находился в его поле зрения, вдруг замерли, как будто их заворожили, а сам он почувствовал, что его охватили сомнения.
Ему было сорок восемь лет. Он правил, сидя на потертом троне в обветшалом дворце. Его империя представляла собой территорию, покрытую грязью и трупами. Он был преемником своих предков, не уступавших в жестокости любому из своих врагов. Они интриговали, предавали, пытали, ослепляли и убивали ради того, чтобы удержать на своей голове корону.
И вот наконец случилось то, что едва ли не повергло его в шок: он приказал своим самым умелым воинам разобраться с преградившей ему путь женщиной и… и увидел, как она их одолела.
У него, получается, уже не осталось никакой свиты – ни телохранителей, ни советников, ни слуг. Его любовница, похоже, тоже отвернулась от него. Он превратился в обычного воина, только и всего. Его титул и статус уже не имели значения, а потому он будет делать то, что делают воины…
Все свое внимание Ленья сосредоточила на том, чтобы преодолеть путь до открытой двери в стене. Если бы она остановилась, чтобы дать отпор императору, то, учитывая ситуацию, ей потребовался бы меч. Решив, что она найдет такое оружие среди погибших, Ленья устремилась к крепостной стене в районе ворот Деревянного Цирка. Выскочив из здания дворца, она увидела каменные ступеньки между калиткой и караульным помещением и, заскочив на них, невольно застонала.
Чувствуя сильную боль, она в отчаянии посмотрела вверх и заметила на крепостной стене стройную фигуру Ямины, стоящей рядом с сожительницей императора и с мнимым принцем, которого ей, Ленье, довелось видеть в тронном зале.
В следующее мгновение все трое отошли немного в сторону и исчезли за углом башни.
Она стала карабкаться вверх, наклоняясь вперед и ставя правую руку на ступеньки. Левой рукой, которую она прижимала к своему боку, Ленья пыталась хоть как-то сдерживать кровотечение. Ленья слышала позади себя торопливые шаги императора, и, когда она добралась до второго пролета лестницы и устремилась по нему вверх, он был уже близко. Расстояние между ними неумолимо сокращалось.
