Летчики запускают двигатели. Самолет, слегка покачиваясь, выруливает на старт. В окне на фоне неба виднеется темный контур леса. Что сулит нам предстоящая ночь? Как встретит нас родная земля?
Во время полета инструктор пытается развлечь нас беседой — вероятно, вид у нас не слишком бравый. Он рассказывает о своих предыдущих полетах в тыл противника, о зенитной артиллерии, способах ее обхода и кончает фронтовыми анекдотами.
Немного спустя кто-то замечает внизу множество мерцающих огоньков.
— Ну вот и линия фронта! Теперь летчикам смотреть в оба! Если нас схватят прожекторы… — едва сопровождающий успел проговорить эти слова, по небу метнулись длинные лучи прожекторов. Вероятно, немецкие акустики засекли наш самолет.
Чуть впереди темнеют, прикрывая луну, тучи. Успеем ли скрыться в них? На какое-то мгновение кабину заливает ослепительным светом.
— Все-таки зацепили, гады, — инструктор выглядывает в иллюминатор. — Не захватили бы в перекрестие.
— Могли и не заметить, — ответил я.
— В прошлый полет нас трижды захватывали, и ничего, выкарабкались…
Вдруг машину рвануло и затрясло. Лучи прожекторов и огни внизу сразу исчезли.
— Вошли в тучи. Теперь артиллерия не страшна.
Внезапно нас оглушила полная тишина.
— Идем без двигателей. Линию фронта будем перетягивать на бреющем полете, — объяснил инструктор, — так вернее.
Минут через десять двигатели загудели снова. Из-за туч выплыла полная ясная луна. В самолете стало светлее и как-то сразу веселее. Мы еще немного поговорили и начали поклевывать носами.
Разбудил нас Миколай. Слева, где-то далеко внизу, полыхало зарево пожара. Из кабины летчиков вышел инструктор и объявил, что мы летим уже над территорией Польши. Потом, взглянув вниз, пошутил:
— Ого, это, кажется, в вашу честь земляки устроили фейерверк на каком-то заводе.
За бортом дивная ночь. Полная луна заливает серебристым светом землю. Четко вырисовываются контуры лесов, озер, рек, железных дорог. Самолет идет на снижение. Приближаемся к району выброски. Инструктор идет в кабину к летчикам, о чем-то с ними совещается и, вернувшись, обращается к нам:
— Приготовиться к прыжку. Высота восемьсот метров, московское время — два сорок пять, местное — ноль сорок пять.
Он открывает люк. Мы встаем с сидений. Тяжелые парашюты и снаряжение мешают передвигаться в узком проходе между скамеек.
Самолет сбавляет скорость. Еще несколько секунд — и наконец команда: «Пошел!»
Один за другим мои товарищи исчезают в темном проеме люка. Я с силой отталкиваюсь от борта. Лечу вниз головой. Рука на кольце парашюта. Ощущаю сопротивление воздуха. Надо как можно дольше выждать. Считаю до десяти. Пора! Дергаю за кольцо и чувствую резкий рывок лямок. Надо мной раскрывается чаша парашюта. Времени мало, земля совсем рядом. Внизу вижу большое поле, пересеченное дорогой. Похоже на аэродром. Тяну за левую стропу, стараясь соскользнуть в сторону леса. Вдруг прямо подо мной дом. «Нужно подтягивать сильней, иначе свалюсь на крышу или повисну на заборе. Уф… кажется, пронесло…» Едва не задеваю ногами трубу и приземляюсь тут же за плетнем. Оглядываюсь по сторонам и на всякий случай снимаю пистолет с предохранителя. Из дома никто не выходит, и лишь где-то сзади тарахтит по дороге повозка. Сворачиваю парашют и прячу его в зарослях бурьяна.
Ночь на редкость светлая. Отчетливо вижу приближающуюся к домам телегу. Она уже совсем рядом. Укрывшись за плетнем, наблюдаю, как она сворачивает во двор. Доносится фырканье лошади. Кто в телеге? Поляк? А вдруг немец?.. И тут же слышу сочное:
— Тпру!… Стой, пся крев!
Обрадованный этими первыми услышанными на родной земле словами, ползу к лесу разыскивать товарищей. Едва приближаюсь к темным контурам первых деревьев, раздается приглушенный голос:
— Стой! Кто идет?
Узнаю Збышека, называю пароль.
— А мы уж думали, у тебя парашют не раскрылся. Теперь все в сборе. Только контейнер найти не можем.
Подходят Арцишевский и Мицкевич. Контейнера нет. Идем со Збышеком за моим парашютом. Все парашюты надо закопать, чтобы не оставить здесь следов своего пребывания.
На дворе уже все тихо и спокойно. Без труда находим в бурьяне белое полотнище парашюта, сворачиваем его в тугой узел и возвращаемся в лес. Контейнер все еще не отыскался. Мы начинаем тревожиться. Ведь в контейнере радиостанция, без которой невозможна наша дальнейшая работа! Кроме того, если утром его обнаружат немцы, им нетрудно будет напасть на наш след. Рассветает, а поиски все еще не дают результата. Замечаем каких-то женщин, идущих к лесу.
Обстановка неясная, местность совершенно незнакомая. Арцишевский приказывает мне взять у Игоря автомат, гранаты и занять позицию для прикрытия группы, а сам выходит навстречу женщинам. Первой в лес вошла молодая крестьянка и начала искать грибы. Арцишевский подходит к ней и спрашивает, как называется эта деревня. Перепуганная насмерть неожиданным появлением незнакомца, женщина вскрикивает:
— Ой, господи! Откуда вы взялись! Никак с неба свалились?
— А если скажу, с неба — поверишь? — смеется Миколай. — Мы польские солдаты.
Женщина в плач.
— Мы ж вас заждались… Немцы нас совсем замучили…
— Как называется ваша деревня?
— Дык, известно — Зофьювка, а там подальше — Вадлев.
— А до Влощавой отсюда далеко?
— Влощава? Нет… У нас такой деревни нету.
— А какой здесь есть поблизости большой город?
— Вот там, далеко, Лодзь, — показала она рукой. — Нас теперь в рейх включили.
Арцишевский смотрит на карту. К сожалению, Зофьювка уже за обрезом нашей карты. Как видно, произошла ошибка! Нас сбросили километрах в ста пятидесяти, а то и в двухстах от назначенного места. Вероятно, штурман что-то напутал в расчетах.
Женщина тем временем продолжала:
— Я-то мало чего знаю, позову брата, он вам лучше расскажет.
Миколай разрешил ей вернуться домой, а я следил, не сиганет ли кто-нибудь из хаты уведомить немцев.
Через несколько минут явился брат женщины. Его звали Крысяк Тлочек. К сожалению, и он знал только ближайшие окрестности. Но, подумав, предложил привести своего шурина Михала Згида, «тот, мол, всюду ездит и все знает».
Снова ждем, отойдя в лес. Через некоторое время видим направляющегося в нашу сторону мужчину. Миколай выходит на тропинку. Минуту спустя до нас доносится:
— Да здравствуют партизаны! Да здравствует польская армия! Два года вас ждем. Когда избавите нас от швабов?
Новый наш собеседник слегка под хмельком, очень оживлен, полон энергии, и весь его облик как-то не вяжется с этой тихой деревушкой. Выясняется, что это он ехал ночью на телеге, возвращаясь из Гутова, куда отвозил пьяных немцев, приезжавших в деревню конфисковать провиант. Он быстро сориентировал нас на местности, точно указал, где находится Лодзь, и объяснил, что мы оказались на территории рейха, неподалеку от границы Генеральной Губернии[6].
