Форестер добавил:
— Гривас, когда умирал, пытался салютовать рукою со сжатым кулаком.
— Хорошо, — сказал О'Хара. — А к чему Гривас затеял всю эту комедию? Ведь ему проще было предложить в Дакоту бомбу, и дело было бы легко сделано!
Агиляр улыбнулся:
— Сеньор О'Хара, в меня четырежды кидали бомбу, и всякий раз она не срабатывала. Политика у нас замешана на эмоциях, а эмоции не способствуют аккуратности, даже в срабатывании бомб. Я думаю, что и коммунисты обладают всеми характерными чертами моего народа. Они хотели все сделать наверняка и выбрали в качестве своего орудия несчастного Гриваса. Как вы думаете, он был эмоциональным человеком?
— Думаю, что да, — ответил О'Хара, вспоминая возбужденное состояние Гриваса перед смертью. — И довольно расхлябанным.
Агиляр развел руками, как бы говоря: «Ну вот видите?» и закончил:
— Гривас, видно, был счастлив, что ему поручили такую работу. Она отвечала его пристрастию к театральности, мои люди обладают этим в большей степени. Что касается э… э… э… расхлябанности, Гривас провалил первую часть операции, так как глупо убил себя, а остальные провалили вторую, так как не смогли встретить нас.
О'Хара потер рукой подбородок. Картина, нарисованная Агиляром, приобретала некий причудливый смысл.
Агиляр продолжил:
— Теперь, друзья, перейдем к следующему пункту. Предположим, что па пути вниз мы встретимся с коммунистами. Что за этим последует? — Он лукаво посмотрел на О'Хару и Форестера. — Это ведь не ваша война. Вы не кордильерцы. И мне хотелось бы знать, что вы будете делать. Отдадите вы какого-то латиноамериканского политика в руки врага или будете…
— Или будете бороться? подхватил Форестер.
— Это и моя война, — сказал О'Хара решительно. — Я не кордильерец, но Гривас угрожал мне пистолетом и вынудил меня разбить мой самолет. Мне это все не по душе. Мне не по душе то, что произошло с Кофлинами. И вообще, я на дух не переношу коммунистов, так что, повторяю, это моя война тоже.
— Я присоединяюсь, — сказал Форестер.
Агиляр поднял руку:
— Не все так просто. Есть же еще другие люди. Было бы это справедливо по отношению к мисс… э-э… Понски, например? Я вот что хочу предложить. Я, моя племянница и Мигель останемся здесь, а вы соберитесь в другой хижине и посовещайтесь. Я соглашусь с любым вашим общим решением.
Форестер бросил взгляд на Пибоди, который в этот момент выходил из хижины. Затем, посмотрев на О'Хару, сказал:
— Я думаю, что вопрос о борьбе следует отложить до того момента, когда будет с кем бороться. Может быть, мы просто выйдем из этой ситуации, и все.
Агиляр заметил взгляд Форестера, брошенный на Пибоди. Лукаво улыбнулся.
— Я вижу, вы тоже политик, сеньор Форестер. — Он махнул рукой, сдаваясь. — Ладно. Пока оставим этот вопрос. Но, думаю, еще придется к нему вернуться.
— Жаль, что нам надо спускаться с гор, — сказал Форестер. — Наверняка «Дакоту» будут искать с воздуха, и нас бы спасли, если бы мы остались там.
— Но там мы не смогли бы жить, — заметил Родэ. — Я знаю, все равно жаль.
— Какая разница? — сказал О'Хара. — Обломки «Дакоты» с воздуха не увидишь, они у подножия скалы. О воздушных поисках я вообще что-то не слышал.
— То есть как? — встрепенулся Форестерю.
— Андская авиалиния — компания довольно халтурная. Филсон, мой хозяин, даже не дал нам полетного номера. Я вспоминаю сейчас, что когда мы взлетали, то я несколько удивился этому. Я не уверен даже, что диспетчеры в Сан-Кроче уведомили о нашем рейсе Сантильяну. — Заметив выражение лица Форестера, он добавил: — Это шарашкина контора, а не компания. Просто маленький; аэродром.
— Но ваш хозяин будет ведь обеспокоен отсутствием вестей от вас?
— Будет, — согласился О'Хара. — Он просил меня позвонить ему из Сантильяны. Но поначалу он не обеспокоится. Бывали случаи, когда я ему не звонил, и он устраивал мне головомойку за то, что в обратный рейс я не брал попутный груз. Думаю, что в течение пары дней он особенно волноваться не будет.
Форестер надул щеки и с шумом выпустил воздух.
— Фу-у-у! Ну и организация! Теперь я действительно чувствую, что мы пропали.
— Будем полагаться только на себя. Другого выхода нет, — успокоил Родэ.
— Кстати, мы ведь изменили курс, — сказал О'Хара. — Если нас все-таки будут искать, то севернее.
Родэ посмотрел на Агиляра, лежавшего с закрытыми глазами.
— Что ж, делать нечего, давайте ложиться спать. Надо хорошо отдохнуть. Завтра нам предстоит тяжелый день.
О'Хара вновь спал неспокойно, но на этот раз он, по крайней мере, лежал на матрасе и был сыт. В два часа ему предстояло сменить на вахте Пибоди, и он был рад, когда время его подошло.
Он надел куртку и взял пальто из викуньи, которое ему дал Форестер. Оно должно было очень пригодиться ему во время дежурства. Форестер не спал и вяло помахал ему рукой, но ничего не сказал.
Ночной воздух был разрежен и холоден, и О'Хара, выйдя из тепла, зябко поежился. Как утверждал Родэ, здесь условия для жизни были лучше, чем наверху, но все равно находиться здесь было тяжело. Он чувствовал, как быстро бьется его сердце и часто вздымается грудь. — Надо поскорее спуститься в «кебрада», как назвал Родэ долину, к которой они шли.
Он дошел до поворота, где должен был сойти с дороги, и направился к возвышавшемуся поодаль большому камню, который Родэ избрал в качестве удобного наблюдательного пункта. Пибоди должен был находиться на вершине этого камня и не мог не слышать приближения О'Хары. Однако никаких признаков Пибоди О'Хара не обнаружил. Он негромко окликнул его:
— Пибоди!
Никто не ответил.
Он осторожно обошел камень, рассматривая его силуэт на фоне ночного неба. Наверху заметил какую-то странную, непонятно откуда взявшуюся выпуклость. Начал карабкаться по камню и когда добрался доверху, услышал приглушенный храп. Он потряс Пибоди и услышал звяканье пустой бутылки — Пибоди был пьян.
— Ты, сволочь, — прорычал он и стал хлестать Пибоди по щекам, но без особого эффекта. Пибоди ворчал что-то в пьяном забытьи, но в себя не приходил. Надо бы тебя бросить здесь, чтоб ты сдох, — зло прошипел О'Хара.
Он знал, что, конечно, не сделает этого, и в то же время понимал, что тащить Пибоди в лагерь ему будет не под силу. Нужна помощь.
Он внимательно оглядел дорогу внизу. Все было спокойно. Он слез с камня и пошел к лагерю. Форестер по-прежнему не спал и удивленно посмотрел на входящего О'Хару.
— В чем дело? — спросил он настороженно.
— Пибоди в отключке, — сказал О'Хара. — Мне нужна помощь, чтобы притащить его сюда.
