касание совершенно не испугало. Ведь после него вернулось тепло.
Тьма под капюшоном шевельнулась, и Ирма ощутила на границе сознания что-то… Нечто вроде приветствия. И улыбнулась. А потом настроила слух так, как это делают домовики, чтобы проникнуть за защитный купол. И наконец услышала что-то вроде звуков… Или ощутила?
— Совсем нет страха, — удивленные интонации женского, как ей показалось, голоса, озадачили Ирму. Чего ей тут бояться, кроме как сойти с ума от одиночества?
— Я все же попробую создать контакт, — ответил более низкий голос, видимо, мужской.
В голову ничего не лезло, кроме того, что она наконец здесь не одна. А потому сорвался совершенно дурацкий, как она потом поняла, вопрос:
— Простите, а вы… муж и жена? Или просто напарники?
— Это что?
— Ты нас услышала?
— Ой, и правда! Я вас слышу! Или чувствую, не знаю, как правильно… А как вас зовут?
— Люди называют нас дементорами. Ты не слышала о нас?
Ирма вспомнила пару страшилок, и… удивилась. Они же… нормальные? И ей почему-то совсем не страшно. Только холодно. Но это такие мелочи.
— А на самом деле вы кто? Вы… мужчина и женщина? Откуда вы?
И снова краем сознания ощутила что-то вроде… Им весело? Почему?
— Простите… Я сказала что-то смешное?
— Ты все расскажешь нам, смелое дитя…
— И мы расскажем тебе. И покажем.
— Правда?! Не уходите, пожалуйста…
Щекочущее чувство поднималось в груди, пока не сдавило так сильно, что она закашлялась.
Никто не знал, что дементоры умеют смеяться.
В том числе они сами.
* * *
Они поделились с ней всем. Всем, что знали. Этого было немало, хватило бы не на пять отведенных ей лет — на несколько жизней. Она узнала о порядках тюрьмы, о мире внутри ее стен и за ними столько, сколько ей никогда бы не удалось в обычной жизни. При контакте она научилась принимать целые куски воспоминаний, словно это был Омут памяти.
Они поделились и в ответ получили имена. Бадди и Джой. Товарищ и Радость…
И узнали о людях очень многое, и то, что не могли раньше даже предположить. Обмен был равноценным.
Но выпитые чужие радости и счастье оказались горьки… А горе и страхи — то ужасны, то глупы.
У дементоров скопилось очень много знаний о людях: выпитые души были не просто едой. Майнгарды (mindguards), поглотители информации — вот кем они были созданы.
Но знания, мысли и чувства были известно чьи. Большинство из них были преступниками. Так что информация была… соответствующей. Но богатой.
Они приходили, каждый день нарушая все запреты. А что им могли сделать? Только отпугнуть, да и то ненадолго. Но их быстрое скольжение в темных переходах трудно было заметить. Особенно если учесть, что люди на их пути старались не попадаться. Очень старались.
Но, увы, одного они не могли — принести Ирме книги, когда та попросила. Зато сумели кое-что другое. Вот тогда началось самое интересное: Ирме начали сниться другие книги. Новые. Те, которых она никогда не видела и не читала, но читал кто-то другой… Иногда она не могла понять язык, на котором они написаны, тогда снова приходилось подключать дементорский «Омут памяти». Правда, они все от этого уставали, но дело шло быстро.
Недели складывались в месяцы, месяцы — в годы. Ирма росла и вскоре начала понимать написанное знакомыми буквами, но непривычными их сочетаниями со значками, и написанное чем-то вроде червячков, и странными знаками-паучками, которые обозначали целые слова или части слов. Она научилась читать и справа налево, и сверху вниз, а главное, понимать, как правильно выбирать направление.
Через год она обнаружила, что появляющиеся на смену вещи — простая грубая юбка и куртка становятся малы. Она так и не узнала, кто и как решил этот вопрос, но одежда вскоре сменилась на ту, что была ей просторна.
* * *
Через семь лет из одиночной камеры одной из башен Азкабана после проверки на магию (надо же, совсем малость, но все же сохранилась!) была препровождена на волю единственная оставшаяся в живых Тень. Воспитанная дементорами девочка… Юная девушка.
Пережившая не одну жизнь.
Знавшая о мире столько, сколько знали минимум три поколения магов. Можно было бы и еще, но время закончилось.
Ирма шла по причалу, а хотелось вернуться обратно в лодку. Обратно в серую комнату-камеру. Большой мир пугал. Сколько бы она о нем ни знала, было страшно, когда вокруг столько пространства. Куда, вот куда ей деваться сейчас? Если только на Холм… Но идти туда после всего? И с пустыми руками? Какое наказание для Лорин… Это она — ее наказание. Нет, она слишком любит ее, чтобы покарать присутствием в доме воровки, отсидевшей в тюрьме.
Ах да. У нее же было кое-что отложено. Ирма неспешно побрела к пустырю со старым полуразвалившимся домом с башенкой.
А там оказался небольшой садик, в котором стоял совсем другой дом.
Как горько…
Она едва не опустилась прямо на дорогу, но вовремя вспомнила, что перетащила отсюда все, когда поняла, что больше не может расширять лаз. И все равно в груди холодным комом свернулась потеря.
Из семи схронов осталось только четыре, к счастью, денег вполне хватило, чтобы заплатить за месяц проживания в комнате на чердаке какого-то непонятного приюта. Радовало то, что к ней никто не совался. Хватало взгляда, чтоб осадить кого угодно.
Дементоры научили.
Она скучала по ним.
В задумчивости Ирма автоматически шагала куда-то, не обращая внимания на то, что ее окружает, а когда подняла глаза… Вот же. Министерство.
Один раз отсюда ее уже отправили в Азкабан. Она попытается снова.
Может, там нужен кто-то, чтобы выполнять какую-нибудь работу? Не домовики же готовят пищу для заключенных. Ирма хорошо помнила, как ее кормили — она бы тоже так смогла. Даже, наверное, немножечко лучше.
На нее посмотрели, как на сумасшедшую, и отправили в Мунго. И даже проводили.
Пожилой аврор, осторожно держа ее за руку, медленно вел по чистым, светлым коридорам.
«Как в доме аристократа», — думала Ирма, непроизвольно напрягаясь.
— Не бойся, здесь безопасно.
— Почему?
— Все лекари дают клятву никогда не вредить своим пациентам.
— А разве я пациент?
— Они помогут тебе, девочка.
— В чем? Со мной все хорошо, только мне нужна работа и место, где жить, понимаете?
— Сначала тебе надо успокоиться, немно… — аврор окинул ее взглядом. — Как следует откормиться и вообще… Сколько тебе
