хорошее для него. Эх, где наша не пропадала!
— Пресветлая, хватит истерить. Мир мне твой ни за деньги, ни даром не нужен, — цыкнула я на богиню. — Вопрос решёный — ты идёшь учиться, я остаюсь твоей врио.
— Кем? — не поняла Пресветлая.
— Временно исполняющей обязанности, — медленно и чуть ли не по слогам произнесла я вслух и добавила мысленно: — «Богиней временно, а дурой навсегда».
Инк хихикнул — опять подслушивал.
— Почему вы пришли в Столицу не вчера вечером, а к сегодняшнему полудню? Куда исчезла женщина, которая путешествовала с вами? Что за странный зверь, которого ты держишь на руках?
— Я почувствовала недомогание, и брат принял решение задержаться. Женщина не стала нас дожидаться и ушла одна. Зверёк — мой домашний питомец. Он ручной и не представляет опасности для окружающих.
Допрос длился уже полдня. Сначала нам задавали вопросы у ворот, потом в караульном помещении, затем отвели в здание администрации. Блюстители порядка разного ранга задавали одни и те же вопросы. После того, как опросили первый раз у ворот, нас развели по разным комнатам.
Сидя на жёстком неудобном стуле посреди комнаты и придерживая кота, лежащего на коленях, я в сотый раз отвечала на одни и те же вопросы.
— Что у тебя случилось со здоровьем в дороге?
— У меня началось ежемесячное женское недомогание.
— Ты всегда плохо переносишь эти дни?
— Я не помню, как это было до моей болезни.
— Чем питается твой зверь?
— Он ест то же, что и я.
— Куда исчезла ваша спутница?
«У царя был двор, на дворе стоял кол, на колу мочало. Наша песня хороша — начинай сначала», — крутилось у меня в голове. Хорошо хоть перестали спрашивать о моей жизни в провинции. Похоже, остекленевший взгляд и мучительный стон «Болезнь украла мою память», включающиеся на вопрос о моём прошлом, впечатлили даже чиновников Службы слежения за порядком и моралью.
«Инк, — мысленно позвала я друга, — долго это ещё будет продолжаться?»
«Потерпи, скоро должны закончить».
Терплю.
— Чем ты кормишь своего питомца?
— Тем, что ем сама.
— Куда ушла ваша спутница?
— Не знаю. Она торопилась и не захотела остаться с нами.
— Почему вы не пошли с ней?
— Меня мучили боли и головокружение, и брат решил, что мне надо отдохнуть.
— Твое недомогание заразно?
— Нет. Это естественно для всех взрослых здоровых женщин.
— Твой зверь опасен?
Ответить я не успела. В помещение вошел Инк в сопровождении высокого грузного мужчины. Одеты все чиновники были традиционно. Единственное, что отличало их от горожан — цвет халатов, сшитых из ткани глубокого чёрного цвета. На рукавах нашиты узкие разноцветные ленточки. У моего следователя полоска была розовая. У вошедшего — тёмно-фиолетовая. Она едва выделялась, но, кажется, говорила о высоком ранге служащего.
— Инкитариум, ты бывал при дворе и знаешь, что такое служба, — объяснял он рес Плою. На извинения это походило мало. Скорее, выговор за провинность. — Мы печёмся о безопасности. Сложные времена настали.
Инк молча кивал, но лицо его не выражало согласия.
— Так мы пойдем? — улучив момент, спросил он служаку.
— Да. Подпишите обещание о неразглашении и идите.
— Подписывать кровью? — дернул меня чёрт за язык.
— Кровью не надо. Это не высший допуск секретности. Достаточно чернил, — спокойно ответил служака, а следователь уже клал на стол два листа с формой стандартной клятвы.
— Откуда ты знаешь, что документы особой секретности подписывают кровью? — спросил меня Инк, когда мы вышли из управы и не торопясь пошли по узкой, мощёной неровными плитами улице.
— Богиня я или кто? — фыркнула я, но через секунду призналась. — У нас на Земле считается, что договор с Сатаной подписывают кровью.
— Ну у тебя и шуточки!
Перехватив поудобнее Филиппа, ощутимо оттянувшего мне руки, я потёрлась носом о его голову.
— Спасибо, лапушка, что так терпеливо молчал. Трудно бы нам пришлось, если бы ты что-то прокомментировал во время допроса.
Кот обиженно повёл ушами и мысленно ответил:
«Я бы им обязательно всё сказал, если бы не этот маг заполошный!» — и фамильяр зло зыркнул на Инка.
— Что случилось? — я тоже посмотрела на Стража.
— Ой, — легко хлопнул себя по лбу тот, — совсем забыл. В целях безопасности я на Фильку заклинание молчания наложил. Сейчас сниму, если пообещаешь не орать матом на всю улицу. А то нас по новой загребут. И так просто мы не отделаемся.
«Очень надо!» — отвернулся котейка, и я почувствовала лёгкий ветерок магического воздействия.
Глухая ограда, много выше человеческого роста, и узкая дверь из плотно пригнанных досок преграждали вход в дом. Вся улица была такой. Иллюстрация к поговорке «Мой дом — моя крепость». Случайно увидеть частную жизнь горожанина невозможно. Даже в гости приглашают только близких членов семьи.
Пока я осматривалась и размышляла о влиянии образа жизни на архитектуру, Инк невесть откуда достал внушительных размеров ключ. Инструмент был выполнен так хитро, что я не смогла понять, где у него головка, а где бородка. Оба конца толстого стержня заканчивались объёмными замысловатыми орнаментами. Вставив ключ в замочную скважину, Страж, помимо того что провернул его в замке, ещё и покрутил отдельно головку. Два раза влево и на пол-оборота вправо. Устройство мелодично звякнуло, и калитка открылась.
— Не доведи Вселенная потерять ключ. Наверняка в дом не попадёшь, — поделилась я впечатлением от таинства вхождения во двор.
— Это точно! — согласился мужчина. — Нигде не встречал подобного. Замок с ключом изготавливают в единственном экземпляре и надёжно встраивают в дверь. Меняют в случае неприятности всё вместе. А если учесть, что калитку в дувал замуровывают так, что вытащить её можно, лишь разобрав часть стены, то это просто катастрофа местного значения.
Закрывалась калитка так же сложно. Сначала следовало покрутить головку и только после этого поворачивать бородку.
— Добро пожаловать домой, сестра моя! — повернулся ко мне Инк и указал рукой на то, что располагалось за моей спиной.
Квадрат двора был определён тремя стенами и террасой дома. По боковым оградам, отделявшим нас от соседних участков, плелись густые лианы. Мелкие глянцевые листики не прикрывали частые острые шипы и длинные кисти, на которых одновременно красовались белые цветочки и ягоды разной степени зрелости, от зелёных
