Окончивши свой разсказъ, онъ крѣпко пожалъ мою руку и горячо благодарилъ меня за свое спасеніе. Мы устроили пирушку, въ честь его спасенія. Французъ подарилъ свою золотую корзину моему лоцману, а остатокъ барана выбросилъ въ море. Шаръ сильно пострадалъ отъ моей пули, а при паденіи настолько разорвался, что починить его не было никакой возможности, и потому его выбросили также въ море.
За короткое время французъ подружился съ нашими и подарилъ на память о себѣ всѣмъ намъ золотыя вещи, которыхъ у него было очень много. Мы его отвезли въ Константинополь, и тамъ и представилъ его султану, который наградилъ путешественика и отправилъ его на родину въ цвѣтущую Францію.
XI
Вторая поѣздка барона въ Константинополь
Хочется, друзья мои, разсказать вамъ еще объ одной странной исторіи. Волею судебъ я былъ заброшенъ въ Африку, гдѣ меня приняли съ большими почестями. Меня назначили важнымъ сановникомъ въ Трансваальской республикѣ. Я успѣшно выполнялъ всѣ важныя и тяжелыя государственныя порученія и заслужилъ большое довѣріе у народа и правительства. Однажды нужно было поручить кому-нибудь съѣздить въ Константинополь для личныхъ переговоровъ съ султаномъ по очень серьезнымъ и важнымъ дѣламъ, какъ для Турціи, такъ и для Трансваальской республики. Долго обдумывали, кого бы послать съ этими порученіями къ султану. Отъ переговоровъ зависѣло все дальнѣйшее направленіе дѣла. Послѣ долгихъ размышленій, выборъ палъ на меня. Я былъ выбранъ почти единогласно, благодаря тому, что зналъ хорошо турецкій языкъ и былъ знакомъ съ Константинополемъ и всѣми обычаями турокъ. Съ большой торжественностью и многочисленной свитой отправили меня въ Константинополь съ важнымъ порученіемъ. Признаться, я ѣхалъ съ затаенной радостью въ груди и невольно улыбался про себя, когда сравнивалъ свое настоящее положеніе, уполномоченнаго посла, съ прежнею должностью султанскаго пчеловода. Турки приняли насъ съ большимъ почетомъ. Насъ помѣстили въ прекрасной виллѣ, принадлежащей самому султану и немедленно назначили мнѣ у султана аудіенцію. Русскій, нѣмецкій, итальянскій и французскій послы явились ко мнѣ съ визитомъ и засвидѣтельствовали свое глубокое уваженіе нашей республикѣ, и, кромѣ того, они взяли на себя, какъ это полагается, миссію представить меня султану.
Въ назначенный часъ мы отправились къ султану. Насъ сейчасъ же приняли. Каково было удивленіе сопровождавшихъ меня пословъ, когда султанъ, пристально взглянувъ на меня, не договорилъ даже переводчику привѣтствія и, улыбаясь, дружески протянулъ мнѣ руку со словами:
— Здравствуй, Мюнхгаузенъ! Да, вѣдь, мы съ тобою старые знакомые! Для такихъ старыхъ друзей не нужно переводчика. Семь тысячъ привѣтствій, дружище мой! Какъ поживаешь? Душевно радъ тебя видѣть!..
По просьбѣ султана, я разсказалъ ему подробно о своемъ путешествіи въ Россію изъ турецкаго плѣна и еще о многихъ своихъ приключеніяхъ. Это обстоятельство сразу подняло меня во мнѣніи всѣхъ дипломатовъ, тѣмъ болѣе, что я себя держалъ очень свободно и, не стѣсняясь, разсказывалъ султану о своихъ удивительныхъ приключеніяхъ. Султанъ, повидимому, очень благоволилъ ко мнѣ и часто долго разговаривалъ со мною.
По окончаніи всѣхъ оффиціальныхъ переговоровъ, мнѣ пришлось еще нѣкоторое время оставаться въ Константинополѣ. Я часто встрѣчался и бесѣдовалъ съ султаномъ. Султанъ былъ со мною откровененъ. Однажды онъ сообщилъ мнѣ, что дѣла его въ Египтѣ идутъ очень плохо, и онъ прямо таки не знаетъ, и не имѣетъ такого человѣка, которому можно было бы поручить ихъ распутать. Дѣло же все осложняется и можетъ вызвать очень неблагопріятныя послѣдствія. Я съ глубокимъ сочувствіемъ посмотрѣлъ на султана. Онъ улыбнулся и тихо сказалъ:
— Что ты такъ посматриваешь, Мюнхгаузенъ, будто хочешь сказать мнѣ что-нибудь или посовѣтовать? Я вѣдь знаю, что ты хорошій дипломатъ, только жаль, что не у меня служишь.
Я съ улыбкой посмотрѣлъ на султана; признаться, мнѣ пріятно было выслушать такое лестное мнѣніе о себѣ.
— Ваше Величество изволитъ тѣшиться надъ бывшимъ своимъ пчеловодомъ! Тихо сказалъ я султану.
— О, нѣтъ, мой милый Мюнхгаузенъ, я не шучу, а говорю тебѣ серьезно, что радъ выслушать твои совѣты и даже готовъ тебѣ сообщить то, чего никому изъ иностранцевъ не рѣшился бы сказать, и не всякій мой сановникъ пользуется у меня такимъ вниманіемъ, какъ ты, Мюнхгауенъ!
Я низко поклонился султану въ знакъ своей глубокой благодарности и отъ радости не могъ проговорить ни слова, а султанъ подошелъ ко мнѣ и потрепалъ меня по плечу со словами:
— Дружище, мы, вѣдь, понимаемъ другъ друга! Я хочу тебѣ сообщить важную государственную тайну и надѣюсь, конечно, что она останется между нами, а чтобы никто насъ не подслушалъ, то я предлагаю взобраться на мою, самую высокую башню; тамъ нѣтъ никого, и мы можемъ посовѣтоваться.
На башню вела винтообразная лѣстница, въ которой было около пятисотъ ступенекъ. Я быстро взобрался на нее и сталъ любоваться чудными видами Константинополя и Босфора, тогда какъ толстый султанъ еще не доползъ и до середины; раскраснѣвшись онъ такъ громко дышалъ, что стѣны башни трещали. Да, господа, очень ужъ высокая башня! Жаль только, что черезъ нѣсколько дней послѣ того на нее упалъ съ неба метеоръ, и она сгорѣла до основанія, даже розвалинъ не осталось.
А какъ же тайна? Хотите вы спросить.
— Тайна, господа, сгорѣла вмѣстѣ съ башней, такъ видно хотѣлъ Магометъ, изъ боязни, чтобы стѣны башни кому-нибудь не выдали тайны: вы знаете, что теперь и стѣны слушаютъ и разсказываютъ. А я, какъ честный человѣкъ, обязанъ такъ же смолчать, тѣмъ болѣе, что государственной тайны нельзя разсказывать даже друзьямъ и самымъ близкимъ людямъ. Тайна имѣла нѣкоторое отношеніе къ общеевропейской войнѣ…
Боже мой! Я немного уже проговорился, но, довольно! Достаточно вамъ сообщить, что это касалось отчасти и трансвальской республики, а потому я выразилъ соглашеніе помочь султану и выполнилъ его порученіе вполнѣ добросовѣстно. Переговоры о дѣлахъ сблизили меня съ султаномъ. Мы часто уединялись на берегъ моря и долго бесѣдовали, любуясь чуднымъ морскимъ видомъ. Бесѣды по поводу порученія, которое давалъ мнѣ султанъ, чередовались съ моими разсказами о различныхъ приключеніяхъ со мною. Султану мои разсказы очень нравились. Онъ очень хвалилъ меня и не уставалъ меня слушать. Между прочимъ, я разсказалъ ему о томъ, какъ я летѣлъ на бомбѣ. Султанъ неудержимо смѣялся во время моего разсказа объ этомъ происшествіи.
— Вотъ бы мнѣ хотѣлось посмотрѣть, какъ это ты летѣлъ на бомбѣ! Ну, молодецъ, Мюнхгаузенъ, молодецъ! Вѣдь, правда, трудное было путешествіе?!
