— Ну покажись, покажись! — продолжал Аскарали.
Махмудбек поднялся. Он хотел твердо шагнуть навстречу, как в былые времена, обнять друга. Аскарали поспешил подойти первым к Махмудбеку, обнял, потом усадил на постель.
— Не храбрись, — засмеялся он, — я же все знаю.
— Разумеется, знаешь.
Фарида постояла, убедилась, что посетитель — добрый человек, и, тихо прикрыв за собой дверь, вышла.
— Как? — коротко спросил Аскарали, кивнув в сторону двери.
Махмудбек понял, что он спрашивает о жене.
— Замечательно!
— Ну вот и хорошо! — Аскарали улыбнулся. — Об этом тоже знаю. Пытались отговорить ее от всяких прошений. Невозможно.
— Невозможно. Я тоже пытался.
— Кстати… — Аскарали смущенно помялся, ему не хотелось сразу переходить к делам. — Что это за непонятное решение еще задержаться в тюрьме? У нас же была возможность…
— У вождя племени, с которым меня свела судьба, много связей. Он дает проводников, знает дороги. У него связь с Джанибеком-кази.
— С Джанибеком? — переспросил Аскарали. Не скрывая своего восхищения, он посмотрел на Махмудбека. — На него пытаемся выйти уже несколько лет. Он хозяйничает на Памире. Но где?
— Точно не знаю. Вождь даст людей. Они поведут меня. Аскарали промолчал.
— Я скоро поднимусь. — заверил Машудбек. — Очень скоро.
— Да-а… — протянул Аскарали. — Конечно, поднимешься. Но я приехал за тобой. Центр принял решение о твоем возвращении на Родину.
— Это же невозможно. Кроме меня, к Джанибеку никто не может пойти.
Аскарали отвернулся. Стал очень внимательно осматривать комнату, словно ему здесь жить, а не сейчас же, на рассвете, возвращаться в другой город, в другую страну.
— Понимаю, — продолжал он. — Джанибек-кази — опасный враг. Он контролирует на Памире «окна». Кто и сколько раз будет пользоваться этими «окнами»? Пока трудно сказать.
— Это меня и заставило задержаться в тюрьме… — напомнил Махмудбек. — Что же? Все зря?
Голос прозвучал обиженно.
— Ну, ну… — Аскарали обнял друга за плечи, сжал. — Господи! Одни кости. И ты еще собираешься к Джанибеку
— Не смейся»
— Я не смеюсь. У меня просто хорошее настроение. Ты много сделал. Все! Сейчас ты болен. Пора домой, на отдых.
— Какой отдых! Еще идет война…
Махмудбеку не понравилось это бодрое настроение друга. Аскарали уходит от серьезного разговора. Значит, решение принято окончательно. На него смотрят как на инвалида. Сейчас подхватят на руки и унесут. Но Аскарали перестал улыбаться.
— Война подходит к концу, — сказал он. — Видишь, как идут события!
— А у нас? Там? — спросил Махмудбек.
— Пока трудно. Много дел… Но если бы ты знал, какие дела!
Махмудбек даже не слышал о строительстве Фархадской ГЭС, о шахтах Ангрена… Он хорошо знал эти места, но не мог представить себе масштабов работ, которые развернулись там в годы войны.
— Сам-то видел? — улыбнулся Махмудбек.
— Представляю… — коротко ответил Аскарали. — Очень хорошо представляю. Так живет Узбекистан! Так живет вся — страна!
В голосе Аскарали зазвучали нотки гордости. Опять он попытался повернуть разговор к своей теме.
— Все хорошо! — продолжал Аскарали. — Я рад поздравить тебя с новой наградой. Вернешься — получишь свои награды, отдохнешь. Поедете с Фаридой в санаторий. Ты хотя бы раз бывал в санатории? Вот видишь… Молчишь. Ты даже не знаешь, что это такое.
— Ты знаешь… — проворчал Махмудбек. — Помолчи о санаториях. Подумай лучше о том, что на Памире с шайкой остается Джанибек-кази.
— Мы займемся им, — не очень уверенно пообещал Аскарали
Он понимал, какую огромную сложность представляет ввод нового человека в эту операцию, сколько потребуется времени для того, чтобы добиться доверия у людей, связанных с хигрым, опасным курбаши.
— А ты постарел… — неожиданно сказал Махмудбек.
Аскарали вздрогнул.
— И очень устал. Очень…
— Я не сплю вторую ночь… — как бы оправдываясь, пробормотал Аскарали. — Вернусь, отдохну.
Он понял, что Махмудбек пошел в наступление.
— Ну, ты… — Он хлопнул друга по плечу, откровенно рассмеялся.
Слабый, больной человек и так сожалеет о старости и усталости своего товарища!
Махмудбек воспользовался моментом и заговорил твердо, убежденно о необходимости изменить решение. Центр должен все взвесить еще раз. Махмудбек Садыков пойдет на Памир, разыщет Джанибека-кази, узнает о его планах, связях с иностранными разведками, о его возможностях. Джанибека-кази необходимо обезвредить. С этим Центр должен согласиться.
— И еще одно…
— Что? — насторожился Аскарали.
— Здесь, в стране, готовится государственный переворот.
— В крайнем случае, через третьи лица нужно поставить правительство в известность, Если ты, конечно, располагаешь достоверными данными. Вот и все… — спокойно посоветовал Аскарали.
— Нет! Не все…
Махмудбек коротко рассказал о новой беде, которая ждет туркестанских эмигрантов.
— Переворот хотят сделать их руками… Прибыли «гости» из соседней страны.
— Да, у них опять назревает конфликт, — согласился Аскарали. — Очередной.
— На этот раз хотят поднять туркестанцев. Причина: бесправие, отсутствие школ на родном языке, нет представителей эмиграции в правительстве, нет для многих работы…
— Страна бедная.
— Как это объяснишь тысячам людей, нищим, лишенным всяких прав?
Аскарали взял со столика коробок спичек, повертел, внимательно рассмотрел этикетку.
— Что можешь сделать ты? — спросил он.
— «Гости» обязательно обратятся ко мне, попросят помощи. Если я уеду, они пойдут к другим, пообещают посты в новом
правительстве, выложат деньги, привезут оружие.
— Сведения точные?
— От вождя племени. Он и пошлет их ко мне. Только ко мне! Махмудбек считал для себя вопрос решенным: он остается. Причины слишком важные, и Аскарали не может с ними не посчитаться.
— Хорошо… — выдохнул наконец Аскарали. — Попытаюсь взять всю ответственность на себя. Оставайся. Пока. Об окончательном решении Центра я сообщу. И если…
— Ничего не будет… — перебил Махмудбек. — Только ты не сгущай краски, когда будешь докладывать о моем здоровье.
— Куда их еще сгущать! — Он снова обнял Махмудбека за плечи. — Одни кости.
— Обещаю поправиться.
— Я привез деньги… Если вопрос о новых операциях будет решен, то перешлю еще.
— Деньги дадут. Они… — кивнул куда-то в сторону Махмудбек. — «Гости» тоже привезли. Кстати, как мои «посланцы»?
