Духовное величие Заимова связано со специфической атмосферой Плевена. Для болгарина, выросшего среди священных реликвий этого города, дышавшего в молодости его воздухом, ступавшего по его земле, политой кровью тысяч русских солдат, воспитанного на рассказах о храбрости русских богатырей, было легче разобраться в событиях окружающей жизни, понять, откуда всходит солнце.
Так было с Заимовым-младшим, так было со многими моими земляками, братьями по классу. Так было и со мной.
2. С 9-Й ПЛЕВЕНСКОЙ ДИВИЗИЕЙ НА ЮЖНОМ ФРОНТЕ
Когда в пятнадцатом году меня призвали под знамена «служить царю и отечеству», мне исполнилось девятнадцать лет.
Меня зачислили в 6-й пехотный полк 9-й Плевенской дивизии. После краткого обучения дивизия направилась к месту назначения.
На фронте — в районе станции Гевгелия и на Дойранском озере — наша дивизия стояла до конца войны. Против нас выступали в основном английские, а под конец и французские части. В 1917 году северо-западнее позиций нашей дивизии появились русские. Это, как и следовало ожидать, подействовало на солдатскую массу обескураживающе. Было мучительно думать, что нужно стрелять в своих освободителей. И вскоре там началось братание.
К началу 1917 года германские и австро-венгерские армии на Балканском фронте начали постепенно отходить. Войска Антанты, оправившись после первоначальных неуспехов, начали на центральных фронтах всеобщее контрнаступление. Они были усилены за счет свежих пополнений из Соединенных Штатов Америки, которые на третий год наконец-то включились в войну. (Странное совпадение с открытием второго фронта в годы второй мировой войны!)
Открывшиеся на балканских фронтах «бреши» заполнили мы. Постепенно тяготы фронтовой жизни становились все более ощутимыми: росли потери, усилился голод, все более остро чувствовалась нехватка снаряжения. Война, начавшаяся под звуки фанфар, принимала драматический характер, и фронтовики понимали это с каждым днем все яснее.
Активнее становилась антивоенная пропаганда тесных социалистов. Военная цензура все реже пропускала на фронт «Работнически вестник»: газета доходила до нас главным образом благодаря отпускникам и курьерам партии. Партийное слово рассеивало иллюзии о благоприятном исходе войны, смело и беспощадно разоблачала антинародную политику правительства.
Здесь уместно сказать, что в своей антивоенной агитации мы пользовались поддержкой членов и сторонников Болгарского земледельческого народного союза (БЗНС) в дивизии.
Члены земледельческого союза («земледельцы»), служившие в нашей дивизий, получали по почте (когда это было возможно) и через отпускников свою газету «Земеделско знаме», тоже помещавшую антивоенные материалы.
Совместная борьба против войны, которую мы вели на фронте, стала основой будущего боевого единого фронта коммунистов и земледельцев Плевенской области, столь блестяще проявившегося во время восстания 9 июня в нашем крае. Большинство земледельцев, с которыми мы вместе сражались на фронте и боролись против войны, позже стали героями восстания.
Необычайным толчком в революционизировании солдатских масс послужило сообщение о голодных бунтах женщин. К тому же письма близких, описывавших самоуправство местных властей и бесчинства реквизиционных комиссий, подливали масла в огонь. В окопах росло недовольство войной, участились случаи невыполнения приказов, увеличивалось число дезертиров и добровольно сдавшихся в плен. У военно-полевых судов прибавилось работы. Впрочем, их «работа» была кратковременной и почти всегда сопровождалась казнями. Расстреливали по всему фронту — на севере, на западе, на юге. Расстреливали и в нашей дивизии.
Но эти расстрелы оказывали обратное воздействие — они разжигали ненависть к командирам и преступным правителям, сидящим в Софии. Тут и там возникали открытые бунты. В любой момент была готова сорваться лавина. Нужен был только один, последний толчок.
3. ПЛЕВЕНСКИЕ ТЕСНЫЕ СОЦИАЛИСТЫ — ВОИНЫ МИРА
Пришел 1918 год. Очень многое переменилось в жизни. В мире произошло необыкновенное событие — Великая Октябрьская социалистическая революция. Теперь все выглядело другим, чем вчера. Глубокие перемены произошли и в душах солдат. Декрет Советской власти о мире без аннексий и контрибуций, о немедленном прекращении бессмысленной человеческой бойни находил в наших сердцах глубокий отзвук. Мир! Это была единственная наша мечта!
Об Октябрьской революции и первых декретах Советской власти мы узнали от Асена Михалева. Несколько позже в дивизии были получены через тайных партийных курьеров печатные материалы. Партия тесных социалистов восторженно приветствовала рождение первого в мире государства рабочих и крестьян, поддерживала лозунги Октябрьской революции. Дело большевиков, дело великого Ленина обрело широкое международное значение.
Октябрьская революция, как читатель убедится в этом далее, придала новый смысл и моей личной жизни. Случилось так, что спустя несколько лет партийный долг привел меня в Советскую Россию. С того момента я посвятил свою жизнь служению делу Октябрьской революции.
В материалах нашей партии, даже в изувеченной цензурой газете «Работнически вестник» (все чаще выходившей по воле цензуры с огромными белыми полосами), стали появляться призывы к фронтовикам последовать примеру русских большевиков. «Повернем оружие в обратную сторону! Подлинные враги отечества — в Софии!»
В духе полученных через курьеров директив во всех полках Плевенской дивизии началась перестройка подпольных партийных ячеек в солдатские революционные комитеты. В эти комитеты мы включали и земледельцев и даже беспартийных солдат, которые зарекомендовали себя надежными боевыми соратниками. Наша агитация на фронте и в тылу становилась все более наступательной. И действительно, нужно ли было пространно объяснять бывалому фронтовику, закутанному вместо шинели в старое одеяло и обутому в деревянные сандалии вместо сапог в суровую зиму 1917—1918 гг., несмотря ни на что остававшемуся на фронте и проливавшему кровь, — нужно ли было объяснять ему, что жертвы его напрасны, что никому до него нет дела, что его кровь превращается в золото в сейфах бесчестных дельцов, что своей грудью он защищает трон «Долгоносого»[1], которому милее всего венские кабаре, у которого один бог — кайзер… Солдаты готовы были пойти за нами, в их душах давно назревал бунт.
Наша агитация охватывала бойцов всех подразделений, и никакое судебное следствие, никакие угрозы начальства не в состоянии были запугать нас. Мы писали наши лозунги повсюду, они гласили: «Заключим немедленно мир и вернемся по домам!», «Долой кровавую болгарскую монархию!», «Долой немцев из Болгарии вместе с их агентом Фердинандом!», «Да здравствует рабоче-крестьянская и солдатская власть!». Эти лозунги почти целиком были заимствованы у большевиков, чей подвиг стал главной темой разговоров фронтовиков. Лозунги, призывающие к бунту, ширились по всему южному фронту.
