Иначе зачем им столько топлива «для полёта»?
Боря с тоской посмотрел на пятилитровку. Пожалуй, зря, что будущий капитан Кишинидзе точно знал, где брать самогон на районе после двадцати трёх ноль-ноль. Но по рукам не надаёшь. И список в телефоне домашних самогонщиков внушительный. С другой стороны, патологоанатомы тоже профессионалы. Они и без этикетки смогут сказать, что последним пил клиент зелёного змия.
«Так что переживать особо не стоит. Опознают», — заявил внутренний голос.
История хороша, но детали ускользали. И по какой причине на спиртосодержащий продукт на черносливе потянуло даму, сказать уже никто толком не мог.
«Возможно, расстроилась из-за подслушанного разговора в коридоре, что муж её не такой уж и специалист, а может быть просто акклиматизация врасплох застала. Кто знает?», — вздохнул внутренний голос, принимая неизбежное.
— Стасян, что это за адское варево вы пьёте? — всё же спросил Боря.
Чисто для себя. С целью — поинтересоваться.
— А что? — сразу набычился крановщик и показал большой палец, миролюбиво улыбнувшись.
Он, например, был всецело за зелье. Ибо на весь вечер позабыл про большую любовь. А это уже — не мало. Впереди лишь остаток безрадостной жизни, если не найдёт своих Глори-Холов.
— Да нормально. Как сочок идёт, — добавил Стасян. — Да, Кишка?
— Я — Арсен! — напомнил Кишинидзе, так как был уже не просто литёхой, а человеком из почти элиты.
— Сеня, ты чё такой хмурый? — тут же распознал этот намёк на элитарной Стасян.
— Напился что ли?
— Я? Да я трезв как осколок… картонка… стёклышко, — перечислил капитан с ходу.
— А чё почернел весь? Загорел? — ржанул крановщик, доставая мягкий козырь расизма из рукава. Не в стиле «убить всех чёрных», а с намёком на — подъебать. Но с улыбкой, и без последствий в виде колюще-режущих и прочих проникающих со вмятинами в черепе.
Кишинидзе кивнул открывшемуся варианту действий, но предположений делать не стал. У гор свои законы. Даже — миропорядок. Можно только принять. А шеф почему-то не одобрял больше двух драк не неделе с непонятливыми. Лимит был превышен ещё в среду.
Нельзя!
В поисках скорого решения, Арсен на Борю посмотрел. Нет, при свидетелях точно не стоит разборки устраивать.
В связи с этим он тут же подлил в стакан дамы из баклажки, долив почти до краёв, чиркнул зажигалкой, чем опалил очередные края очередного стакана поднявшемся над стаканом пламенем. Тут же дунул на него как не свечу, смахнул дымок, как будто и не было. И протянул стакан Боре с такой мыслью «догонится и разберёт, кто прав».
— Ты давай это… без этих вот самых, Борь, — на всякий случай уточнил почти капитан.
— Это же чистый яд! — возразил Боря, даже не думая брать стакан в руку. — Эталонный!
— Не ссы, я… это… обезвредил. Так что давай это… ну с нами… простуды изгонять… И вирусы преду…предупержу… предупреждать…
— Какой с вами?! — всё ещё делал попытки вернуть даму в чувство Боря. — Что с Кристиной? У ней даже мышцы не расслабляются. Что это? Шок? Кома? Спастика мышц?
— Она же просто это… поторопилась, — поставил свой диагноз Кишинидзе. — А я протормозил. Я же это… думаю!
— Мужика у ней просто хорошего нет, — поставил Стасян и свой диагноз и зацокал. — Сеня, знаешь, как раньше утопленников англичане спасали?
— Не-а. Гуголь, как? Ай, бля. У меня же кнопочный.
— В жопу дым вдували, — ответил без всяких интернетов крановщик. — Ну… дыма у нас нет. Я последнюю выкурил. Так что просто вдуй ей!
— Во идея! — тут же нашёл важную точку соприкосновения Арсен, желание «небольшого перелома собутыльника на лице» на «серьёзный разговор опосля» поменяв.
Боря посмотрел на обоих с лёгким недоумением. Вот вроде люди по жизни, а как выпьют — упырь на упыре. Только один дырой в сердце прикрывается, а другой дырой в голове, в которую сколько не заливай, всё вытечет.
Если Кишинидзе ещё мог гениально произносить тост из одной-двух фраз, то с каждой новой минутой за столом ему становилось всё тяжелее формулировать общий мыслительный процесс. Но он не сдавался, только картошечку проклинал и притрагивался к ней всё реже и реже, чтобы не травануться.
— Борь… давай, а?
— Я не пью! — напомнил сантехник, и оба корешка зубами заскрежетали.
Как по сердцу мужикам резанул.
Есть слова боли, а есть — выражения. В мужском лексиконе их выбор не велик, но в него в обязательном порядке входит «я не пью», что по уровню мужского коллективного удивления сопоставимо с «я беременна», когда слышат подобное от любовниц.
— Поломал нахер все клише, — скривился Стасян и пучок укропа за ухо Кристине сунул.
Шутки ради. А та только улыбается. Чистая и со свалившимся на пол полотенцем уже.
Боря сразу отметил, что пока только с головы свалилось. Есть ещё пространство для манёвра. Но поясок на халатике тоже всё слабее и слабее.
«Как бы чего не вышло», — добавил внутренний голос Борису: «Без косметики, конечно, на любителя. Но русские корни бабушки спасают ситуацию. Ещё пару поколений будут обладать женственностью. Так что не знаю, что там за проблемы у Олафа, но зря он так».
Отмечая, что порой можно пооткровенничать только с внутренним голосом, когда друзья вокруг дебилы или бухают, а то и бухают как дебилы, Глобальный взгрустнул.
— Боря, это ты раньше не пил, — уточнил Кишинидзе, пучок укропа убирая и им же зажёвывая. — А теперь одной ногой в этой… как её…
— Могиле? — подсказал Стасян, мелко икнув.
Тут же повторил процесс.
— Какой могиле? дурак что ли?! — забурчал загорелый ещё в горах при рождении капитан, с чем он действительно ничего не мог поделать.
Ну красивый сразу, ну и что? Какие вопросы?
— В замужестве он! — уточнил Кишинидзе. — А ты — человек-говно. Скоро двадцать пять, а женщине ещё кольцо не надел!
— Не надел, — вздохнул Стасян, согласно кивая и снова мелок икая.
— А дальше что? На самокате на границу поедешь? К этим… этим самым? — поинтересовался Арсен и на всякий случай уточнил. — Среди тех, кто… действительно?
Если бы картину можно было описать смайликами, то Стасян из улыбающегося смайлика мигом обернулся унылым. Так как на самокатах никогда никуда не собирался. По причине их отсутствия на селе.
Боря тоже округлил глаза. Поженили заочно, это понятно. Но не помнил вроде, что дарил кольцо Лиде лично. С другой стороны, майор Гусман тоже не просто так ляпнул про свадьбу. Значит — надо! Припекает им там. А ему теперь выкручиваться.
«Они же и взад всё отыграть могут. Отмотают показания и всё, запасайся
