специализируется на постройке яхт самых разных размеров и классов. Он унаследовал эту верфь от своего отца. Сейчас мсье Лефорж и Роза гостят у матери Дэйва, и мсье Лефорж поделился со свояченицей и племянником своей проблемой.
Во Франции налоги на бизнес высчитываются по прогрессивной шкале. До пятисот тысяч евро — двадцать восемь процентов, а все, что свыше пятисот тысяч евро, — тридцать три и одна треть процента. До сих пор верфь мсье Лефоржа приносила достойный, но не чрезмерный доход. Например, в прошлом году его верфь принесла примерно восемьсот тысяч евро. По шкале он должен был заплатить двести сорок тысяч. А использовав все дозволенные законом списания, он заплатил меньше двухсот тысяч евро и был вполне доволен жизнью.
Но этот год был для его верфи необыкновенно удачным: спрос на яхты резко увеличился, и многие яхты, которые были построены в прошлом и даже в позапрошлом году, были успешно проданы в этом году. И получилось так, что его чистая прибыль на данный момент составляет огромную, никогда не виданную в его бизнесе сумму — три миллиона шестьсот тысяч евро. Скорее всего, до конца года прибыль еще увеличится, но даже если это и не произойдет, ему придется заплатить по налогу один миллион сто семьдесят тысяч евро!
Конечно, другой бы радовался, что у него еще остается чуть ли не два с половиной миллиона евро, но французы — народ на редкость прижимистый, даже похлеще шотландцев. Мсье Лефорж не может спокойно об этом говорить, весь наливается кровью. Но и не говорить об этом он тоже не может, ведь сейчас он не способен думать ни о чем другом. Мсье Лефорж уже консультировался с двумя лучшими в Марселе специалистами по налогам. Оба предлагают только небольшие списания с налогов, о которых он и сам прекрасно знает и которыми он пользовался всю жизнь. Роза честно сказала своей сестре, Лоре и Дэйву: она боится, что, когда муж будет заполнять налоговую декларацию, его инфаркт хватит! А ведь он хороший человек. Они двадцать с лишним лет прожили душа в душу. Она и поездку к сестре затеяла, чтобы муж хоть как-то отвлекся и развеялся. Но и поездка в Штаты ничуть не помогла.
И Лора закончила свое скорбное повествование: «Мистер Сваакер, вы же знаете, какие евреи родственные. И Дэйв, и свекровь действительно очень расстроены и очень хотели бы помочь. Как вы думаете, можно здесь что-нибудь сделать?».
Сваакер, немного подумав, сказал: «Если он говорит, что в этом году продавал яхты, которые были построены еще два года и год назад, то у него и сейчас, наверно, есть яхты, которые он построил в этом году и еще не продал?». Лора объяснила, что все яхты, построенные в этом году, он тоже продал, кроме одной, на которой сейчас заканчивается модернизация. Это самая дорогая яхта из всех, с которыми его судоверфь когда-либо имела дело. Эта яхта сейчас числится в активах верфи по стоимости в четыре миллиона евро. Ее можно будет продать за пять или даже за пять с половиной миллионов евро. Но мсье Лефорж ни за что не продаст ее в этом году, иначе его чистая прибыль вообще будет около пяти миллионов евро. Отдать треть от такой суммы — этого он точно не переживет!
Сваакер слушал Лору и диву давался. У него есть на балансе яхта в четыре миллиона евро, и он не знает, что делать? И даже эта сумма, которая перекрывает его чистую прибыль, не навела его ни на какие мысли? Да это же большой ребенок! И как он до сих пор не прогорел?
Сваакер сказал, что он, вполне возможно, сможет помочь мсье Лефоржу. Они с Лиззи раз в две-три недели бывают в галерее Келли, и он думает, что это хорошее место для встречи с мсье Лефоржем. Ведь он, Сваакер, дома делами не занимается, а ресторан — не самое подходящее место для встречи с иностранцем, они привлекут к себе внимание, а это совершенно ни к чему. Вот адрес галереи Келли. Они с Лиззи будут там завтра в четыре часа дня.
Лора поблагодарила Сваакера и ушла звонить родне. Сваакер же позвонил Лиззи и сказал, что у него намечается интересное дело. Пусть Лиззи соберет все данные по одному французу и его бизнесу. Его зовут Жан-Люк Лефорж, он живет в Марселе, хозяин судоверфи «Глория». И еще пусть Лиззи сделает подборку по французской налоговой системе. Вглубь копать не надо, достаточно общих сведений.
Вот такие дела, друзья мои. Мораль сей басни такова: Так выпьемте же за то, чтобы наши прибыли только росли, а наши налоги только уменьшались!
Интерлюдия первая
Она же и последняя. Вместо предисловия
Дорогие читатели!
Прежде всего, я должен вас предупредить: я пишу эту интерлюдию НЕ ДЛЯ ТОГО, чтобы объяснить, что, собственно, я хотел сказать своей книгой, и НЕ ДЛЯ ТОГО, чтобы объяснить, зачем, почему, о чем и для кого была написана эта книга. Я думаю, что автору, который отвечает в своей интерлюдии, предисловии или послесловии на ТАКИЕ вопросы, лучше выбрать себе какое-нибудь другое занятие, потому что книги — это явно не его чашка чая.
Я пишу эту интерлюдию для того, чтобы дать некоторые пояснения, которые я не мог дать в самом тексте книги (там они выглядели бы неуместными, неуклюжими и вообще чужеродными) и которые совершенно необходимы для правильного понимания книги.
Итак, приступим!
Жанр романа «Волки и лохи» — социальная сатира, но в то же время сюжет книги очень близок к приключенческому жанру, в особенности к авантюрному роману. В таком «гибриде» нет ничего нового. Именно по этому принципу были созданы такие вершинные достижения мировой сатиры, как «Двенадцать стульев», «Золотой теленок», «Приключения Гекльберри Финна», «Похождения бравого солдата Швейка», «Мертвые души». Я в Гоголи и Гашеки не лезу, а просто использую приключения Великого Комбинатора от Рекламы Сваакера, его ученика и соратника Алекса и кооператора-экспроприатора Микки Харпера для того, чтобы показать десятки разных персонажей и десятки разных жизненных ситуаций, которые все вместе, как камешки в мозаике, позволяют мне отразить Большую Картину.
США официально делятся на четыре региона: Северо-Восток, Средний Запад, Юг и Запад. Город и округ, в которых в основном происходит действие книги, находятся в одном из штатов Среднего Запада, причем они граничат со штатом, который входит уже в регион Северо-Восток. Такой выбор локации на самом стыке двух регионов сделан не случайно. Дело
