Мои размышления прервал истошный женский крик.
— Что‑то случилось, — сообщил очевидное метаморф. Я всё ещё удерживала на ладони иллюзию, и он опасался двинуться с места.
В считанные секунды дом ожил, захлопали двери, зажглись фонари на садовой аллее, забегали люди.
Я снова вцепилась в шнурок и дёрнула, рискуя его оторвать. Но в этот раз меня услышали: в коридоре послышались торопливые шаги и в комнату постучали.
— Не вздумайте шевельнуться, — предупредила я волка и подошла к двери.
— Вы звали, дэйни? — обеспокоенно спросил подошедший с зажжённой свечой слуга.
— Да, — я бросила быстрый взгляд на притаившегося за дверью Джеда. — Что за шум в саду?
Метаморф с облегчением выдохнул. Рано радуется, придёт и его черёд.
— Там… В дэйну Солсети стреляли, — пробормотал парень.
— Как?! Я…
— Целитель ей уже без надобности, дэйни, — предупредил моё желание броситься на помощь слуга. — За стражей послали. А ежели на тело желаете взглянуть…
— Нет–нет, — придерживаясь за дверь, чтобы не упасть, отказалась я, — не желаю. Спасибо.
Странно, но оборотень отчего‑то не воспользовался моим потрясением, чтобы бежать.
— Это тоже ваших рук дело? — опомнившись, накинулась я на него, с новой силой разжигая в руке иллюзорное пламя.
— Вы же знаете, что нет, — ответил он серьёзно. — Я был тут, когда стреляли.
— Значит, это ваш сообщник.
— Не говорите глупостей, Сана. Я пришёл один, и только за шкатулкой.
— Я вам не верю… больше. Сейчас придёт стража и…
— И вы расскажете им, что в то время как совершалось преступление, вы были у себя, наедине с мужчиной. А чем именно вы занимались, они догадаются по одному вашему виду.
— Что?! — я опешила от такой дерзости. — А шкатулка?
— Понятия не имею, зачем вы взяли её из комнаты Виктории, — равнодушно пожал плечами оборотень. — Это вы сами ей объясните.
Если бы заклинание, наводившее на него страх, имело хоть какую‑то силу, я использовала бы его, не раздумывая.
— Вы же понимаете, Сана, что именно это я буду вынужден сказать, — с неприятной улыбкой заключил Джед. — В доме не было активных защитных заклинаний, а выявить спустя время присутствие метаморфа не сможет даже опытный маг: доказать, что я был в комнате Виктории, не получится. А ваших следов там предостаточно. Я сразу почувствовал знакомый запах духов…
Мерзавец!
— Так что, будем дожидаться стражников?
— Уходите, — я опустила руку и погасила бесполезное свечение.
Но Джед не спешил.
— Виктория в этой истории не жертва, Сана. В шкатулке лежат документы, которые могут погубить жизнь одного хорошего человека. И мою заодно. Не спешите возвращать их владелице. Попробуйте открыть замок, и вы убедитесь, что я не лгу.
— Убирайтесь!
— Если всё же решите мне поверить, вы знаете, где я остановился. Я пробуду в гостинице ещё день–два.
После его ухода я обессилено опустилась на постель, прижимая к груди украденную — теперь получается, что мной — шкатулку. События последнего часа смешались в голове, тело разбила усталость, а из глаз сами собой лились слезы.
Когда в дверь постучали, я только и успела, что спрятать резной ларчик под одеяло и наскоро вытереть глаза.
— Эка вы разнюнились, дорогуша.
То, что в мою дверь, подбирая юбки, вплыла дэйна Агата, меня не удивило, словно призраки посещают меня ежедневно.
— Мне так жаль, — всхлипнула я, не зная, что принято говорить покойникам.
— Жаль? — поморщилось приведение. — Кого? Викторию?
— Викторию?! — вскочила я.
— А что, сегодня ещё кто‑то умер? — удивилась баронесса.
Только тогда я поняла свою ошибку: на вилле две дэйны Солсети. Было.
ДжедВышел в окно и вошёл тем же способом, но теперь уже в свой гостиничный номер.
— Всё в порядке? — спросил я Унго, прежде чем тайлубиец успел открыть рот.
— Да, дэй Джед. Прислуга уверена, что вы приболели и никуда не выходили, дважды заказывали чай, а после — тёплое вино с корицей. А как всё прошло у вас?
— Никак, — махнул я рукой, падая на постель. — Прошёлся по пляжу, поглядел на звезды… И от вина с корицей сейчас не отказался бы.
Унго виновато покосился на пустой бокал на столе.
— С утра расскажу тебе всё, — обещал я. — Только не буди меня рано. Всё равно никуда не едем, задержимся ещё на пару дней. И прогуляйся по городу завтра, разузнай, что случилось на вилле Солсети.
Ситуация вышла из‑под контроля, и всё, что мне оставалось, — ждать.
ЛисаннаПоспала я от силы часа два за всю ночь. Мешали голоса в саду, заполнившие дом незнакомые люди и собственные мысли.
С утра дэй Рудольф не стрелял как обычно, дэй Стефан не ходил на конюшню, а дэй Герберт был непривычно трезв и оттого казался больным. Неизменной оставалась только дэйна Агата: с аппетитом позавтракала, а после занялась обычным разбором почты, вскользь предупредив:
— Не расходитесь. Обещался прийти дознаватель, хочет со всеми поговорить.
Со следователем, полным пожилым мужчиной с блестящей от испарины лысиной и сосудистой сеткой на дряблых щеках, я говорила ещё ночью: он спрашивал, не видела ли я чего‑нибудь, а я плакала и мотала головой.
Но ближе к полудню в доме появился совсем другой человек, и начались совсем другие расспросы.
Новый дознаватель расположился в кабинете баронессы и по одному вызывал к себе обитателей дома. Делал он это в только ему понятном порядке: сначала поговорил с хозяйкой, потом взялся за прислугу. Я не знала, когда придёт моя очередь, и ожидание стало настоящей пыткой. Шкатулка Виктории лежала в шкафу, завёрнутая в рубашку, и мне казалось, что вот–вот ко мне вломятся дюжие стражники, перероют тут всё, как накануне в комнате убитой, найдут украденное, скрутят мне руки и на глазах у всех погрузят в чёрную карету с решётками на окнах.
Неудивительно, что при таких мыслях я вздрагивала от каждого шороха, а стук в дверь пугал чуть ли не до потери сознания. Но в первый раз стучала баронесса, велела зайти к ней после разговора со следователем, а во второй — зарёванная Лита, горничная, которая обнаружила труп, спросила каких‑нибудь капель от нервов.
— Мы фейерверк глядели, — рассказывала она, держась за сердце. — Потом все в дом вернулись, а я с Питом в саду задержалась… погулять…
Лита была миловидной молодой девушкой, и «погулять», как я слыхала, любила.
— Вдруг слышим — разговор. Дэйна Виктория с мужчиной каким‑то. Он ей: «Они у вас здесь?», а она: «Да, все у меня в комнате». Непонятно так. И дальше пошли. Потом: бах! бах! Мне бы, дуре, бежать оттуда, а я возьми и вперёд кинься. Не разглядела её сразу, впотьмах‑то… Чуть не перецепилась через горемычную…
