Тоя вновь схватила дочь и, как вчера, крепко прижала ее к себе, бормоча какие-то хвалы каким-то богам. «Ну и жизнь!» — подумала я и вышла на улицу. Наверное, где-то очень много раненых. С Маарой на руках вышла Тоя.
— Надо хоронить, — сказала она.
— Я с тобой, — попросила я.
Тоя ловко обернула вокруг себя широкую холстину, упаковала в нее ребенка и махнула рукой в сторону леса. Мы отправились напрямик.
Шли мы долго, наверное, часа два, пробираясь заметными только Тое тропами, и вышли, наконец, почти к самому подножию большого холма, вершину которого венчал поселок. У большого грота несколько человек молча сортировали мертвых и раненых. Мертвых они уносили из леса в виднеющееся за редкими уже здесь ветвями поле, а раненых складывали шеренгой под деревьями. Их было не так уж и много. Живые за своим скорбным трудом пели: то кто-то один, то все вместе, слаженными голосами. Наверное, враги ушли уже далеко, раз люди не боялись так громко петь.
Тоя отправилась к мертвым, а я подошла к шеренге раненых, в числе которых были и дети. Их осматривали двое: мужчина и женщина средних лет, гораздо больше внимания уделяя взрослым. Тут все понятно, война не закончена, но у меня сжалось сердце, глядя на страдальчески сморщенное личико маленькой девочки. Поэтому я оставила местным знахарям преследование их общеполезных целей, а сама стала ощупывать девочку. Пока я искала рану, пока разглаживала и пропитывала целебным теплом распоротую на боку кожу, знахари не обращали на меня никакого внимания. Когда я перешла к следующему ребенку, раненому в голову, — тоже. Но его рана не была глубокой, и он быстро пришел в себя, как только я погладила его пропитанными теплом ладонями по голове. Он сел, и знахарь-мужчина замер, внимательно глядя на меня. Мне не хотелось, чтобы он заставлял меня заниматься взрослыми, и я объяснила:
— У него небольшая ранка, просто он очень испуган.
Знахарь медленно кивнул и продолжил кого-то раздевать и перевязывать, исподтишка наблюдая за мной. Ну и пусть. Я нашла еще одного ребенка, он лежал без сознания, с дырой от копья в животе. Так, взять себя в руки. Жалость должна превратиться в заживляющую энергию, а не щипать мне глаза без пользы. Я сложила ладони куполом над раной и наполнила ее теплом. Концентрируясь на ране, я просидела рядом с малышом долго, время словно остановилось. Я ждала хоть глубокого вдоха, хоть движения ресниц. Наконец, щеки мальчика начали розоветь, и он открыл глаза.
— Светлый дух леса, — прошептал он обветренными губами, и для моих ушей это прозвучало как «спасибо».
Следующему ребенку надо было перевязать сломанные ноги, и я, совместив отломки костей, недолго думая и не надеясь на помощь знахарей, разрезала найденным тут же ножом свою толстовку. Кости срастаются долго, девочку надо как-то доставить в поселок. Правда, как же дальше быть с этими бедолагами?
— Надо было оставить их умирать, — сказал кто-то у меня за спиной. — Теперь они для нас только обуза.
— И ты смог бы сказать это их отцам, когда они вернутся? — послышался возмущенный голос Тои.
Ответом ей было молчание, и я поняла, что детей не бросят.
— Тут еще есть, — сказала мне знахарка и показала на кого-то в шеренге. Ничего, справимся.
Раненых стали уводить и уносить в поселок, детей — под присмотром Тои. Взрослые стали делить лепешки, и мне тоже достался приличный ломоть. Утолив голод, мы продолжили. Вместо изорванной толстовки Тоя принесла мне грубую холщовую рубашку и кожаный жилет.
— Если надо, помогу, — сказала я знахарям, боясь их обидеть, но знахарка вдруг согласилась и показала мне двух женщин с опасными ранами.
Заночевали мы здесь же, для нас и раненых здоровые на скорую руку соорудили шалаши. Утром лекарям принесли из поселка разные мешочки с порошками и травами, воду и котелки. Я издалека смотрела, как они готовят отвары. В конце концов любопытство победило, и я попросила лекарей объяснить, что они делают, готовая нарваться на грубость. Против ожидания, Эдиен и Ратоя охотно подвинулись, позволяя мне занять место у котелка, и сказали, что готовят отвар для защиты от заражения крови, а потом показали, что входит в его состав. С этой минуты мы ухаживали за ранеными вместе. Они поняли, что я гостья в их мире, но по каким-то причинам я вызвала у них симпатию, и они подолгу рассказывали мне, что знали о болезнях и способах лечения. Я ловила каждое слово, надеясь запомнить их уроки навсегда. Мы делали мази из животного жира, растительных масел и растертых в порошок сушеных растений, разные настои и компрессы, несколько дней подряд выхаживая раненых в лесу, а потом перебрались в поселок, десяток домов в котором уже успели восстановить.
Я поселилась у Ратои и целыми днями выспрашивала ее о лечении, болезнях, лекарственных растениях и минералах. Я сказала, что там, откуда я родом, многие здешние травы не растут, и спросила, можно ли распознать в незнакомом растении лекарственные свойства. Ратоя позвала Эдиена, и он прочитал мне пространную лекцию на эту тему. Скорее всего, они выдавали мне семейные тайны, считая, что это не может ничем повредить, поскольку я все равно скоро уйду из их мира. Хотела я тогда знать, как… Однако всерьез заняться этой проблемой так и не успела.
Я не считала дни, проведенные в мире Тои и Маары, но луна принялась уже демонстрировать свои бока по второму разу, когда в поселок на холме вернулась война. Вероломно напавшие соседи бежали обратно, подгоняемые объединенной армией Семи племен. Под стеной частокола вновь развернулся бой, и я не стала отказывать себе в удовольствии попинать тех, кто недавно с такой немыслимой для меня жестокостью совсем недавно расправлялся с безоружными детьми. Мне действительно нравилось драться. В этот раз, когда непосредственной угрозы для меня не было, и я имела возможность спокойно где-нибудь отсидеться, меня вынес на поле боя необъяснимый, упоительный азарт, словно проснувшийся во мне воин почувствовал вкус к жизни только ждал случая, чтобы начать действовать. Правда, оказалось, что у меня есть некая установка, преодолеть которую я была не в состоянии: я не могла наверняка убивать и даже наносить опасные для жизни травмы. По этой причине для меня оказалось бесполезным всякое оружие, кроме палок, которыми можно было успешно оглушить или ушибить, отняв возможность двигаться. Ну, хоть что-то…
Тот бой был коротким, и для моих новых знакомых обошелся минимальными потерями. В разгар битвы Тоя встретилась со своим мужем, и я с завистью смотрела, как красиво они сражались, держась рядом.
