Подумаешь, дети умеют убивать. Подумаешь, дети уже убивали, хоть и при вынуждавших к этому обстоятельствах. Это ведь все равно не повод считать их опасными для общества…
«…Дикая мысль для маггла…» — начала Гермиона
«…И вполне приемлемая для волшебника», — закончил Гарри.
Похоже, имеет место быть еще одно фундаментальное отличие между двумя мирами. В мире магглов придумано немало средств для убийства себе подобных, но получить к ним доступ могут далеко не все. В мире же волшебном даже самый мирный обыватель всегда носит при себе такую вещь, как волшебная палочка. И почти наверняка хоть раз в жизни он использовал ее в качестве оружия. И пусть он колдовал лишь не опасные для жизни оглушалки или вовсе дурацкие шутки вроде ослиных ушей, возможность превратить свою палочку в смертельное оружие у него остается всегда. И эта возможность имеется у каждого, абсолютно каждого обладателя волшебной палочки. То есть, у всех волшебников, кроме совсем уж маленьких детей.
Пожалуй, в таких условиях действительно странно было бы выдвигать кому-то обвинения лишь за то, что он может сделать. Может то ведь, на самом деле, все что угодно. Может вполне себе мирное Репаро и, одновременно, может совсем не мирную Аваду.
«Ну да, это тоже было бы странно, если бы у магглов отправляли в тюрьму за то, что у тебя есть руки и ты можешь ими кого-нибудь задушить», — с задумчивостью отметила Гермиона.
«М-м-м, про руки — это такой намек?» — шутливо поинтересовался Гарри, после услышанных слов осознав положение собственных рук, которые по прежнему обнимали Гермиону, но как-то помимо участия сознания умудрились оказаться у нее под одеждой.
В качестве ответа он получил нечто среднее между улыбкой и хмыканием, а также легкое поглаживание его спины двумя ладошками — не на мантии, а непосредственно по коже.
Возможно, надетая по-домашнему мантия, без дополнительной верхней одежды, распахнутая из-за проникших под нее рук, могла бы открыть весьма привлекательное зрелище… Но чтобы его увидеть потребовалось бы нарушить комфорт теплых и надежных объятий…
С некоторым усилием мысли вернулись в прежнее русло.
Если вспомнить то, что им в свое время удалось найти насчет законов о Непростительных и прочей нежелательной магии, то ведь действительно не удается припомнить ничего, что говорилось бы о самой возможности применения всех подобных заклинаний. Запрет на использование против «человеческих существ» был. Запреты на обучение. Запреты на владение тематическими рукописями присутствовали. А вот запретов на имеющееся в голове волшебника знание не было никаких.
«Знаешь, — медленно протянула Гермиона, — а ведь если подумать…»
«...То это, пожалуй, логично…» — согласно продолжил он развивать появившуюся идею-озарение.
«…Можно запретить пытаться узнать запретное…»
«…Можно запретить разглашать запретное…»
«…Но как можно запретить само обладание знанием, если оно уже есть?»
В конце концов, словесная формула Непростительных известна любому образованному волшебнику. А ведь как показывает практика, вполне достаточно один лишь раз услышать, чтобы потом попытаться сколдовать уже самому, и даже сделать это вполне успешно! Можно ли вообще в такой обстановке обвинить кого-то в том, что он знает, как колдовать ту же Аваду? Так ведь кого угодно можно сослать в Азкабан…
«Хм, — пришла неожиданная мысль, — а не в этом ли причина, что много кто из слуг Волдеморта смог избежать тюрьмы?»
«Не смогли доказать, что они не просто знали запретную магию, но и использовали ее против тех, кого нельзя?» — продолжила Гермиона.
Сириус вроде говорил, что в Азкабане сидят самые опасные из Упивающихся, те, что не раз лично участвовали в крупных столкновениях. Те, чья вина была несомненна, вроде пойманного с поличным Крауча-младшего… или самого Сириуса. Конечно, в последнем случае побоище, на месте которого его схватили, было устроено не им самим, но это были уже несущественные для хватавших детали.
А вот те, против кого столь неопровержимых улик не было, смогли отвертеться. Доказательств их участия в незаконных делах собрать не удалось, а по самому факту владения запретной магией судить их было нельзя.
«Тогда не понятно, почему Сириус, когда мы ему только обо всем рассказали, требовал «даже не заикаться» об умении создать Аваду», — вспомнила Гермиона фрагмент разговора недельной давности.
«А ты вспомни еще выпуски газет за последнюю неделю и письма наших поклонников», — вместо ответа посоветовал Гарри.
«Действительно, — то ли поняла намек, то ли просто подслушала она его мысли, — одно дело законы, и другое — любители посплетничать…»
Вроде бы, с внешней стороной дела удалось более или менее разобраться. Пусть по-прежнему остается некоторое недоумение от несоответствия реальности и имевшихся о ней представлениях, но это было обычным делом при контакте с ранее неизвестными аспектами волшебного мира. На смену недоумению приходит осознание, за ним вскоре следует и привычка — этот путь был пройден уже не раз.
Но помимо стороны внешней есть еще и внутренняя. Пусть все случилось слишком быстро, чтобы обратить на это внимание уже тогда, но сейчас, в спокойной обстановке, при воспоминании о недавних событиях кое-что прямо-таки бросается в глаза.
…«Смерть угнетателям!» — громко объявляет волшебник, и начинает заносить для удара свою волшебную палочку…
…Но едва только звучит слово «смерть», произнесенное тем, кто уже бросал взрывное заклинание в их сторону, руки поднимают вверх палочки, не дожидаясь окончания фразы…
…«Авада» — произнесено первое слово…
…«Кедавра» — звучит второе… но уже не из этих уст. Заклинание, начатое одним телом, завершено уже другим. И с большим трудом удается вспомнить, кто из них был первым, а кто — вторым.
Сейчас, при зрелом размышлении, без суеты и спешки, свое состояние в тот миг можно было назвать чем-то средним между единым и разделенным сознанием. Внезапно оказавшись в угрожающей ситуации, они рефлекторно потянулись друг к другу и почти сразу же остановились, поскольку все закончилось слишком быстро. Но в эти краткие мгновения на пути к единству они умудрились вдвоем исполнить одно и то же заклинание.
Учитывая, что недавно они уже открыли у себя новые особенности, которых не было сразу после проявления их связи… Похоже, они слишком рано уверовали, что их состояние стабилизировалось.
Глава 55. Стрижка только началась.
По поводу возвращения в Хогвартс у Гарри и Гермионы имелись определенные сомнения. Если раньше вероятность возникновения нежелательных приключений была лишь вероятностью, то теперь им было доподлинно известно, что один считающийся мертвым волшебник, всеми силами пытавшийся изменить этот статус, на самом деле уже давно как жив и достаточно здоров. Достаточно, чтобы предпринимать активные действия против неугодных ему лиц.
