— Где его можно найти?
— Он живет выше по реке Патуке в местечке, которое называется Пито-Соло — последнем поселении перед бескрайним пространством болот. Примерно сорок миль от Бруса. Следуйте основному руслу, иначе живыми не выберетесь. В это время года вода высокая, и во все стороны от реки отходят многочисленные протоки. Край совершенно не исследован, и от болот до Серро-Асуль и реки Гуайамбре лежат сорок тысяч квадратных миль терра инкогнита.
— Мы еще не решили, куда поедем.
— Итак, дон Орландо. Вот кто вам нужен. — Дан повернулся на стуле и обратил к Тому мясистое лицо. — Знаете, я немного поиздержался. Почта задерживает гонорар за продажу книги. Будьте любезны, теперь закажите вы.
На экране спрятанного в кабинете среди вишневых панелей компьютера Льюис Скиба наблюдал, что происходит с акциями фармацевтической компании «Лэмп — Дэнисон». Они упали почти до десяти долларов. И прямо на его глазах потеряли еще восемь десятых пункта.
Не желая быть свидетелем того, как стоимость акций его компании скатится до однозначного числа, он выключил компьютер. Рука сама потянулась к шкафчику, где стояла бутылка виски. Но Скиба одернул себя. Рановато. Еще не время. Ему нужна светлая голова.
Поползли слухи, что у флоксатена возникли проблемы в Администрации по контролю за продуктами питания и лекарствами. Тут же, словно мухи на труп, на акции компании «налетели медведи»[17]. На разработку флоксатена ушло двести миллионов долларов. Лэмп сотрудничал с лучшими учеными и специалистами изтрехуниверситетов Лиги плюща[18]. Придумывались всевозможные тесты, результаты оформлялись наивыгоднейшим для компании образом. Прикармливались друзья из Администрации по контролю за лекарствами. Но как ни крутили, как ни переставляли цифры, флоксатен спасти не удалось — проект оказался провальным. И вот он остался сидеть на своих шести миллионах акций, которые оказался не в состоянии сбыть — все помнили, что случилось с Мартой Стюарт[19], — и на двух миллионах ценных бумаг, которые настолько обесценились, что стоили меньше туалетного рулончика в его сортире из каррарского мрамора.
Больше всего на свете Скиба ненавидел спекулянтов. Это были стервятники, трупные мухи, падалыцики биржи. Он бы много дал, чтобы увидеть, как акции «Лэмпа» стабилизируются и начнут подниматься. Как спекулянтов охватывает паника и они сами оказываются в «медвежьих объятиях»[20]. Представил, как им придется покрутиться — любо-дорого подумать. И вот когда фармакопея окажется в его руках и он объявит о ее существовании, эта прекрасная мечта станет явью. Тогда «медведи», поджав хвост, кинутся врассыпную и месяцы, а то и годы близко не покажут носа.
На столе негромко зазвонил телефон. Скиба посмотрел на часы. Вызов по спутниковой связи не опоздал. Ему очень не хотелось разговаривать с Хаузером — не нравился ни сам человек, ни его принципы. Но приходилось. Хаузер настаивал на том, чтобы работать в тесном контакте. И хотя Скиба считался решительным администратором, на этот раз колебался — существуют такие вещи, которые лучше не вытаскивать на свет Божий. Но в конце концов согласился — только бы удержать Хаузера от незаконных и необдуманных поступков. Он хотел получить кодекс чистым.
Он поднял трубку:
— Скиба слушает.
Из-за скрэмблера[21] голос Хаузера звучал, как у утенка Дональда. Частный детектив, как обычно, не терял времени на любезности.
— Максвелл Бродбент с группой горных индейцев поднялся по реке Патуке. Мы идем по его следу. Пока не можем сказать, куда он направился, но предполагаем, что в горные районы.
— Возникли проблемы?
— Один из его сыновей, Вернон, сильно расстарался и обогнал нас на неделю. Но похоже, джунгли справятся с этой проблемой за нас.
— Не понимаю, вы о чем?
— Он нанял двух пьяниц-проводников из Пуэрто-Лемпира, и они завели его в Меамбарское болото. Теперь им вряд ли выйти на солнечный свет.
Скиба поперхнулся. Он выслушал гораздо больше информации, чем ему требовалось.
— Послушайте, мистер Хаузер, давайте придерживаться фактов, а фантазируют пусть другие.
— Небольшая заминка с другим его сыном, Томом. Он взял с собой женщину — специалиста по этнофармакологии с дипломом Йельского университета.
— По этнофармакологии? И она знает о кодексе?
— А с чего бы еще он ее с собой потащил?
— Это довольно неприятно, — поморщился Скиба.
— Согласен. Но ничего, я все устрою.
— Мистер Хаузер! — вспыхнул Скиба. — Я полагаюсь на ваш богатый опыт, а у меня сейчас совещание.
— Об этих людях необходимо позаботиться.
Скибе не нравилось, что разговор упорно возвращается к одному и тому же предмету.
— Понятия не имею, о чем идет речь! — возмутился он. — Не знаю и знать не хочу! Оставляю все детали на ваше усмотрение.
Хаузер усмехнулся:
— Ответьте мне, Скиба, сколько людей в Африке умирают в данную минуту, потому что вы требуете двадцать три тысячи долларов ежегодно за противотуберкулезный препарат, производство которого обходится вам в сто десять долларов? Вот о чем я толкую. И если я прошу позаботиться о каких-то людях, то это всего-навсего значит добавить несколько цифр к уже имеющемуся немалому числу.
— Черт возьми, Хаузер! Это возмутительно! — взорвался Скиба, но тут же осекся. Он позволяет загнать себя в ловушку. Не надо забывать, что это всего лишь слова.
— Миленькое дельце, Скиба, — не отступал частный детектив. — Вы желаете получить кодекс чистеньким и законным. Чтобы потом никто не возник и не предъявил на него свои права. Но при этом требуете, чтобы ни один человек не пострадал. Не волнуйтесь, ни один белый не будет лишен жизни без вашего согласия.
— Давайте договоримся! — огрызнулся администратор. — Вам не добиться моей поддержки на убийство — будь то белый или не белый. — По спине Скибы катился пот. Почему он позволяет этому Хаузеру брать над собой верх? Пальцы сами собой нащупали ключи, и он открыл шкафчик.
— Понятно. И тем не менее…
— У меня совещание. — Скиба разъединился. Хаузер там один, его некому одернуть, и он действует бесконтрольно — готов на все, что угодно. Этот человек — психопат. Скиба разжевал пилюлю, проглотил горечь, запил «Макалланом» и, тяжело дыша, откинулся в кресле. В камине весело потрескивали дрова.
Разговор об убийстве разволновал до тошноты. Надеясь успокоиться, Скиба посмотрел на огонь. Хаузер пообещал спрашивать его разрешения, а он такого разрешения никогда не даст. Ни компания, ни его личное благополучие этого не стоят. Взгляд скользнул по фотографиям в серебряных рамках. Со снимков улыбались трое взъерошенных детей. Скиба сделал усилие и начал дышать ровнее. Хаузер крут на слова, но это одни разговоры. В итоге никто не пострадает. Детектив заберет кодекс, «Лэмп — Дэнисон» наконец воспрянет, и через два или три года Скиба станет притчей во языцех на Уолл-стрит как человек, который спас от разорения свою компанию.
