Но тут она заиграла, и улыбка помимо воли сползла с лица императора. Сначала он думал, что ослышался - музыку он не любил. Однако взгляд по залу, и он понял, что лица гостей выражают такое же смущенное удивление. Глаза гостей округлились, а уголки рта еле сдерживали отвращение. Виктория играла ужасно! Она мучила гитару, выдавливая с нее просто ужасные звуки, которые даже ученик-ребенок, делая первые шаги в музыки, не выдает.
Элестэй слушал, чувствуя, как по виску стекает капля пота, а с лица уходит уверенность. Он захотел провалиться под землю! Ему потребовалось множество сил, чтобы не вскочит с места, но он вытерпел, только опустив руки, которые, казалось, опали сами. Его лицо было каменным, но в душе закипал настоящий вулкан, который он изо всех сил сдерживал и каждую секунду ждал окончания композиции. Если это можно было назвать таковым.
Данган не любил музыку, не следил за музыкальной модой, просто заказывал то, что было популярным. Однако его скудных вкусов хватило, чтобы понять, что это ужас. А ведь здесь присутствовали люди, которые ценили и любили музыку. Это был провал! Так его еще никто не подставлял, а то, что Виктория издевалась над ним, не было никакого сомнения.
'Отомстила? - подумал он. - Посмотрим, как ты запоешь после выступления!'
Наконец игра закончилась, и девушка неуверенно встала, хотя на ее лице можно было заметить еле видимую улыбку превосходства - победы!
Он хотел ударить ее, но пока было не время и не место. Император просто тихо поднялся, натягивая улыбку, хотя его взгляд сейчас был стеклянным. Он поднял руки и стал слабо хлопать. Неуверенные люди, поднявшиеся вместе с ним, переглянулись друг с дружкой и повторили за императором: начали аплодировать. Рукоплескания стали все увереннее, а кто-то крикнул даже 'Браво!', заставая менестрель врасплох.
Элестэй же аплодировал тихо, неотрывно смотря на девушку и закипая от злости. Пусть лучше считают, что это новый стиль в музыке, нежели он покажет, что его менестрель издевается над ним. Даже пусть лучше думают о его дурном вкусе и невежестве по отношению к музыке, но не один человек не смеет его опозорить или унизить своим невежеством по отношению к нему!
- Господа, - он обернулся к гостям, заставляя гул рукоплесканий утихнуть, - я рад, что вы оценили столь чудную игру, но все прекрасное рано или поздно заканчивается, как и наш сегодняшний вечер. Уже довольно долго, а завтра первый день нового месяца, который всегда несет много дел. Думаю, что завтра у нас всех будет множество работы, но я жду вас у себя ровно через неделю и, надеюсь, что каждый почтит меня своим визитом. Позвольте лично проводить вас! - Элестэй улыбался, проводя гостей к двери, напоследок, посмотрев на Викторию: - А вы сегодня заслужили отдельную благодарность, которую я вам... вручу несколько позже!
У девушки все похолодело в груди, и она боязливо прижала к себе гитару и, следя, как Элестэй уводит с комнаты гостей. Он убьет ее...
Виктория слышала, как у парадных дверей Данган обменивается прощальными словами с гостями, находя в себе силы шутить. Она подошла к лестнице, где внизу видела, как дворецкий закрывает за последними гостями дверь и ее взгляд встретился с взглядом императора. Ее обожгло такой ненавистью, что невольно девушка отклонилась назад, пытаясь спрятаться и хватаясь свободной рукой за грудь, где с силой колотилось сердце.
Она, не зная толком, что делает, кинулась в свою комнату, пытаясь избежать своей участи. Но что-то с силой схватило ее за руку, когда она спускалась по ступеням. Ноги девушки по инерции еще сделали пару шагов, заставляя ее упасть назад. Кто-то резко выкрутил ей руку, так что ее прожгло адской болью, но при этом, переворачивая девушку так, чтобы она упала на живот, не ударившись затылком. Однако мысли ее были больше не о ней самой, а о гитаре, чудом которую она сумела удержать, не разбив. Уткнувшись лицом в сапог Элестэя, девушка попыталась вырвать пострадавшую конечность, но император держал крепко.
- Ты что думала убежать от меня в моем же замке!? - Его голос шипел. Резко рванув ее руку верх, он повел ее вниз лестницы. Виктория еле сумела стать на ноги, иначе она грозилась бы тянуться за ним.
Девушка даже не сопротивлялась и не кричала, понимая всю бесполезность и безвыходность ситуации. Рассерженный император втолкнул ее в какие-то двери, кидая почти не державшуюся девушку на пол.
Виктория обернулась к нему, видя, как он ловким движением извлекает из сапога короткую плетку, предназначающуюся для лошадей. Данган сделал к ней шаг и Виктория, набравшись смелости, будто бы это был ее последний шанс, вскочила на ноги и попыталась добраться до дверей. Однако император перехватил ее за руку, вновь кидая на пол и, силой ударяя по спине плеткой. Девушка вскрикнула, почувствовав сильную обжигающую боль, которая прошлась по открытому вырезом кусочку кожи. Следующий удар был направлен туда же, и девушка поняла, что даже платье не смягчают удар, наоборот, нежная ткань рвется, врезаясь в кожу. Виктория только и сумела, что оттолкнуть гитару подальше в темный угол, чтобы ненароком она на нее не упала, и в ту же секунду еще один удар прошелся по ее спине.
- Я тебе предупреждал?! - Он схватил ее за волосы, поднимая, и Виктория еле удержалась, чтобы не закричать, хотя ее полное боли лицо и так ее выдавало. - Я тебя, кажется, спрашиваю?!
Он толкнул ее и, пока девушка падала, ударил ей по груди и лицу, которых она защитила, скрестив руки. Виктория почувствовала, как упала на стенку, стукнувшись затылком, но не успела даже сползти на пол, как Данган ударил ее, проходя плеткой по локтям и бокам.
- Ты запомнишь, что такое перечить мне! - Его голос будто и не принадлежал более человеку - чудовищу. Он схватил ее, кидая на подоконник, и тут же с неистовой силой стал бить по спине, не давая ей даже опасть на пол.
Виктория сбилась со счету, потерялась во времени и в пространстве - была только невыносимая боль. Она даже не могла сказать кричала она или плакала, молчала? Все заглушал частый звук летевшей плети. Менестрель чувствовала, как горячая кровь окропляет ее спину. Чувствовала, как готово было сползти порванное платье, и изо всех сил старалась придерживать лиф, еще думая о стыде. Пока совсем ей не стало все равно. Она стала задумываться о смерти, ждать ее. Почувствовала, как оседает на землю, дотрагиваясь затылком к холодной стены и, как болит ее спина, соприкасаясь с камнем.
Она готова было провалиться в забытье и умереть, но увидела в мутной пелене от боли и выступивших слез, как император схватил гитару.
