почему бы вам самому не съездить?
– Как я могу бросить больных? Кто их будет лечить? Нет, я не в состоянии… Берешься?..
– Попробую. Вернусь через десять дней. Устроит? Мне бы еще денег сверх – на еду, на дорогу…
– Я человек небогатый, вот все, что у меня есть, – признался доктор Хехт, вытряхивая из кошелька последние кругляшки золота с заметно пообточенными краями, что их сильно обесценивало.
– Гм. Попробую, – согласился Иоаким, но сбережения врача не тронул, взял только сумму, необходимую для покупки.
Иоаким шел вверх по холму и пробовал сложить в уме наброски речи-отчета. Ничего стОящего не получалось. В самом, деле, участие в засекреченном предприятии закончилось ничем. Выгоды во всем этом балагане, совершенном прошлой ночью, Иоаким не видел. Бред какой-то. Простоял тупо на входе в замок. Просидел в коморке дежурного офицера. Выслушал все предписания, но Берн провел его не в залу, где Ротмунд беседовал с Лазарем, а прямо в личные покои.
– Если что – я здесь, – многозначительно пробасил Берн, прикрывая дверь за оглянувшимся Иоакимом.
Иоаким напрягся, внутренне готовый к отражению нападения, прищурился, пытаясь разглядеть полутемную, освещенную одной неяркой лампой, комнату. Окно с тяжелой плотной занавесью, стол, два стула, конторка, комод, кровать. Около кровати – еще один столик. На нем – ларец. Все скромно, полное отсутствие украшений. Полы деревянные, чистые, натертые песком. Где же хозяин? Дверь в помещение открывалась наружу. Иоаким видел засовы и цепи по ту сторону. С удивлением обнаружил их и изнутри. Узкая, неприметная тень, помедлив, сдвинулась из самого темного угла, вышла в тусклый свет лампы.
– Рад тебя видеть. Присаживайся. Есть будешь?
– Ээээ… да, – Иоаким ошалел от своей наглости, усаживаясь за стол, не позабыв, однако, следить за перемещениями Юлиуса по комнате.
Ротмунд позвонил в колокольчик, отдал распоряжения Сэржу и, пока тот отсутствовал, поставил стул на приличное расстояние от гостя, сел, стал спокойно ждать, смежив веки, будто подремывая. Иоаким не нарушал молчания. Сэрж, в своей обычной манере – неряшливо-полушутейно, сервировал стол, радующий простой и сытной пищей. Утолив голод незатейливым горячим мясным супом, румяной булкой, Иоаким заговорил, отвергая вино и притягивая тарелку с фруктами:
– Не слышу вопросов 'Как там ночь прошла? Все ли живы-здоровы?'
Иоаким не подумал, как жутко-захватывающи распахнувшиеся очи графа Ульша, алые, прозрачные, внимательные. Чуть не поперхнулся. Не только от пронзительного взгляда, но и от последовавших слов:
– Не задаю вопросов, потому что знаю ответы. Я видел все сам, потому что присутствовал, был рядом всю ту ночь.
– Мать честнАя, но не в роли трупа мертвопоклонника, я надеюсь?!
Юлиус беззвучно рассмеялся. В вырезе рта на мгновение сверкнули острые зубы.
Иоаким выжал еще пару ругательств.
– И что же я здесь сижу? Тогда полная бессмыслица было мне являться в замок ради доклада.
– Не ради доклада – ради награды.
– Но я ничего такого не совершил! Более того – и этому вы свидетельствовать не можете – я раскрыт. Инквизиция знает о подмене.
– Это пустяк. Даже к лучшему.
– Да ты не верил мне! Ты думал, я не сумею выполнить поручение?!
– Я боялся другого, – покачал головой Юлиус, и серые волосы мягкими прядями упали на лицо, прочерченное глубокими морщинами. Ощущение старости собеседника только сейчас поразило Иоакима. – Невинные, ненужные жертвы – это дорого.
– Ага. А меня ведь чуть не убили! И как раз таки без лишних свидетелей!
Оба понимали пустоту нападок. Рыцарь сменил тему:
– Я видел лютню у тебя в котомке прошлым утром, там, на задворках. Играешь?
– Нет, для красоты ношу! – Иоаким покопался в вещах, достал инструмент хорошей хюльской работы, настроил, взял аккорд. Сам того не ожидая, разразился балладой.
Песня о мертвом короле.
Возвращался король из далекой страны,
Одержавши немало побед.
Наш король заболел, он устал от войны,
Стал он хмур, стал он стар, стал он сед.
Притомилось и войско, и ропщет народ,
А война та неслыханно сколько идет.
Меж сражений и битв наш король возмужал,
И на золоте ел, и на каменьях спал.
Видит край он родной, и дома, и сады;
Королевский дворец – за холмом.
Видит – скачет навстречу им конь без узды,
Едет маленький мальчик верхом.
'Что стряслось?' – вопрошает мальчишку король,
Сердце сжалось от чувства беды.
'Все прекрасно, о, мой благородный король!' -
И унесся прочь конь без узды.
В гору путь, двор шумит…
Вдруг мрачнеют счастливые лица:
Пыль столбом – впереди по дороге спешит
Им навстречу младая девица.
'Что случилось?' – нахмурился было король,
Губы бледные мелко дрожат.
'Все в порядке, о, мой знаменитый король!' -
И со смехом умчалась назад.
Вот король и цвет рыцарства всходят на холм.
Слышен бой барабанов и труб медный звон.
Даль туманом покрыта, не видно ни зги:
Ни дворца, ни садов, ни солдат, ни страны…
Только кто поднимается с той стороны?..
'Кто там? Эй, отзовись!' – слабо крикнул король.
И ответа себе он не ждал -
Из тумана на лошади, черной как смоль,
Им навстречу он сам выезжал.
И растаял туман, и увидел король,
Что напрасно он шел, возвращался домой:
Во главе павшей армии, сам неживой,
В царство мертвых въезжал наш бесславный король.
– Хорошо, – покивал Ротмунд, улыбнулся, вслушавшись в слова и мелодию. – Все верно… 'во главе павшей армии…' А я вот здесь задержался, неловко как-то…
Сощурив глаза, спросил:
– Когда дань с меня соберешь уроками?
– Это срочно?
– Если нам с тобой не по пути – то да: я ухожу завтра из Города прочь.
– Я пойду в Лот-Лореан, мне доктор заказал купить посеребренные инструменты.
– Тогда не по пути: я через южные ворота.
– И куда?..
– Пока не знаю. Ветер подскажет.
Без предупреждения, элегантно, был совершен выпад. И раз – фрукт в ладони Иоакима распался на половинки. И два – клинки зазвенели, скрещенные. На 'три' в комнату влетел Берн, остановился на пороге, мотая головой, – отродясь такого не случалось.
– Все хорошо, о, мой доблестный комендант, – мы упражняемся во владении оружием, – успокоил его Ротмунд, выбивая меч Криега из рук Иоакима.
– Аааа… ну, тогда, ладно… – с сомнением в голосе протянул Берн и вышел.
Иоаким оставался в стенах замка до следующего вечера. Уроки перемежались застольем, беседой. Ночь он провел в помещении стражи. На утро – еще занятие, заключительное.
– Эх, жаль, что только три, – пожалел Иоаким, тяжело дыша, отдыхая после занятия. – Впервые встретил такого мастера!
– Просто на большее у нас не хватило бы времени, – справедливо рассудил граф Ротмунд, убирая меч в ножны. – Мастерство – дело времени. Его у меня было предостаточно.
Иоаким что-то вспомнил:
– У меня
