Он вздохнул и, напрягшись, рванул решетку на себя. Раз, другой… Амети стоял, по очереди поджимая стынущие ноги и предчувствуя приступ ревматизма. Арундэль уже двинулся помочь своему приятелю, как прутья решетки, наконец, выскочили из своих гнезд.
— Да, а откуда течет источник? — спохватился Арундэль. Толстяк испуганно прикрыл рукой рот.
— Говори быстро! — прикрикнул на него Амети и чихнул.
Толстяк неожиданно рухнул в ручеек на колени, подняв тучу брызг, и с нечленораздельным стенанием пополз по камням к Арундэлю, норовя облобызать то, что осталось от щегольских черных замшевых сапог со шнуровкой. Арундэль брезгливо и как будто даже с испугом отстранялся, пока Амети не поймал жреца Змеи за подол мокрой рясы, но из воплей и завываний несчастного толстяка стало ясно, что источник течет из святилища. Нумэнорцы переглянулись, Арундэль пожал плечами, Нимрихиль кивнул и пролез под арку, почти по горло окунувшись в воду.
За аркой сводчатый потолок тоннеля и не думал становиться выше. Жрецы ползли на четвереньках, стукаясь о потолок затылками и нащупывая путь немеющими руками — хорошо хоть дно стало гладким. Нумэнорцам приходилось ползти на локтях — и сквозь шум воды Амети слышал, как отфыркивается, наглотавшись в очередной раз воды, ползущий впереди Нимрихиль. Было так темно, что пару раз Амети получил от Нимрихиля пяткой в глаз — когда подползал излишне близко. Впереди проглянуло какое-то серое пятно, Амети прибавил ходу, но тут каким-то чудом извернувшийся Нимрихиль прокричал ему в самое ухо:
— Жди здесь!
— Что!?
— Здесь жди — говорю!
— А!
Нумэнорец уполз вперед. Время шло. Амети считал удары сердца и боялся думать о том, что произойдет, когда от ледяной воды его тело сведет судорога. Жрец Змеи подполз вплотную к Амети, и сквозь шум воды жрец слышал тяжелое дыхание толстяка. Амети вдруг показалось, что нумэнорец бросил их здесь и никогда не вернется. Но тут что-то ткнулось ему в плечо, и знакомый голос произнес, заглушая шум воды:
— Я вернулся, ползи дальше, Амети.
Жрец двинулся вперед как слепой и остановился, лишь упершись носом во что-то, перегородившее ему путь. Он с опаской поднял голову и увидел перед собой узкие ступеньки, ведущие наверх. Тоннель кончился, Амети выбрался во что-то вроде очень широкого колодца с водой на самом дне.
— Осторожнее, — сказал жрецу уже поднявшийся на ноги Нимрихиль, — там дальше направо настоящий глубокий колодец, источник бьет из него. Держись за меня и поднимайся вверх по лестнице.
Амети осторожно последовал его совету и шагнул на ступеньку, схватившись за скользкую влажную стену: голова кружилась, колени и руки дрожали, зубы стучали. Оглядевшись при зыбком свете факела, льющемся из-за края колодца, жрец увидел на противоположной стене резервуара на уровне головы еще одно отверстие, диаметром с локоть: видимо, через него вода из колодца — когда ее становилось слишком много — текла в другую сторону. Над обоими отверстиями для стока висели на цепях щиты-заглушки. Амети догадался, что они попали в храмовое водохранилище — в Храме Скарабея было похожее, только много больше и не одно.
— Лезь наверх и ничего не бойся, понял? — сказал жрецу Нимрихиль. Не вникая в смысл предупреждения, Амети кивнул и начал взбираться по узкой и крутой винтообразной лестнице наверх, к свету. Но когда его голова поднялась над краем колодца, он не смог сдержать крика и едва не рухнул обратно во мрак: прямо ему в лицо немигающим взглядом уставился одетый в черное с красным солдат. Из угла рта у него стекала на каменный пол струйка крови.
— Я же тебе говорил: ничего не бойся, — раздался снизу гулкий голос Нимрихиля.
Стараясь держаться подальше от мертвеца, Амети вылез из колодца и на четвереньках добрался до стены. Привалившись к ней, Амети переводил дух, пока из колодца выбирались, не обращая никакого внимания на труп солдата, все остальные — мокрые, дрожащие, с трудом стоящие на ногах.
Последним вылез Нимрихиль. Посмотрев на своих спутников — все трое уже не могли говорить от холода и усталости — он расстегнул поясную сумку, с которой не расставался, и достал из нее маленькую фляжку из сверкающего металла — уж не из серебра ли, безразлично подумал Амети. Нумэнорец открутил пробку, отхлебнул сам и подал флягу Амети. Жрец понюхал: из фляги пахло невиданными цветами и пасекой. Он отпил, и медовый напиток теплой волной растекся по жилам, прогоняя дрожь, онемение и усталость. Амети ожидал, что его развезет на пустой желудок, но вино — если это было вино — лишь вернуло ему силы. В голове перестало шуметь. Жрец Змеи в полуобмороке пытался отпихнуть фляжку, но Нимрихиль, отставив вежливость, ухватил жреца Змеи за нос, а когда тот открыл рот, влил ему туда пол-фляжечки. Пока Арундэль допивал остатки, Амети смотрел, как толстяк приходит в себя.
— Давайте опустим щиты-заглушки, — тогда они точно до нас не доберутся, — предложил Амети.
— Э, Амети, я вижу, ты еще не в себе: как ты думаешь, что станет делать погоня, увидев, что река ни с того ни с сего обмелела? — сказал Альвион. — Тут есть какая-то дверь. Куда она ведет, почтеннейший?
— В преддверие святилища, — отвечал оклемавшийся жрец Змеи. — Оттуда можно подняться наверх, в Храм, а можно… Тс-с-с… Можно попасть в самое святилище, да! Только туда не надо ходить, это запрещено!
Нимрихиль уже подошел к двери и бесшумно приоткрыл ее. Заглянул внутрь, осмотрел, потом закрыл дверь обратно.
— Погляди-ка, toronya, — негромко обратился он к Арундэлю. Тот с трудом встал, подошел к двери, выглянул и тоже закрыл дверь обратно, словно оттуда могло что-то просочиться.
— Другого выхода нет, — словно напомнил Альвион. Арундэль что-то шепотом ему ответил. Следопыт кивнул, будто принял какое-то решение, и, обернувшись к жрецам, произнес:
— Вставайте и идите сюда. Только обязательно прихватите факел.
Толстячок начал подниматься, но, видимо, напиток Нимрихиля ударил ему в голову: он сделал резкое движение, чуть не упал и сильно толкнул лежавшего подле мертвеца. Труп перевалился через край колодца и с шумом плюхнулся в воду. Все вздрогнули.
— Не стоило этого делать, — тихо сказал Арундэль.
— Верно, теперь сток может забить, — согласился Нимрихиль.
Арундэль молча посмотрел на друга. Он снова сделался очень бледен, как тогда, в Храме Скарабея, когда на него навесили амулет с волчьей головой. Все же он вытащил из гнезда в стене факел и указал жрецам на дверь:
— Пойдемте. Только ни к чему не прикасайтесь.
За дверью обнаружилась комнатка шагов пять в ширину, шагов десять в длину. Войдя в нее — Арундэль споткнулся на пороге и тяжело ухватился за плечо Нимрихиля — все четверо замерли. Амети почувствовал, как бегут по его спине холодные мурашки изумления и необъяснимого испуга. При свете преддверие святилища казалось внутренностью волшебной каменной шкатулки, изготовленной руками искусного резчика по камню: черные стены искрились тысячами граней, выточенных в гладком лоснистом камне. Окон здесь, естественно, не было. Амети невольно подергал мокрый ворот своего жреческого одеяния, чтобы тот не стягивал горла. Из комнаты или в нее вели еще две двери: одна такая же, как та, через которую они прошли — обычная, деревянная, вторая — выточенная из цельного куска черного камня, украшенная позолоченным резным изображением змеи, глазами которой служили два изрядной величины рубина. По обеим сторонам этой двери стояли два ветвистых золотых светильника в человеческий рост. Больше здесь ничего не было, лишь на стене возле двери наверх горел недавно зажженный факел.
