с чем сравнивать?».
– Нет, но я предполагал всё это немного по-другому.
«Как бы там ни было, тебе остаётся только принять тот факт, что с тобой что-то не так. Сумасшествие это или нет, не имеет значения в данный момент».
– Нет, нет, нет. Погоди-ка. Если я сумасшедший, то какое мне тогда вообще дело до моей дальнейшей судьбы?
«Удовлетворить своё сумасшедшее любопытство, например. Или сидеть здесь, возле этого озера, ты находишь очень увлекательным занятием?».
– Ладно, твоя взяла! Тут и правда скукотища. Что же, узнаем наконец, есть ли там дно или нет, – с этими словами Зук начал входить в озеро.
«Стой!».
– Почему же? – ответил Зук, всё же остановившись. – Разве тебе это не интересно?
«Я знаю, что нас ждёт. Даже если достигнем дна, нас ждёт смерть».
– Но ведь ты не знаешь, что нас ждёт после смерти? Это ли не вопрос, достойный платы смертью, а?
«Зук, послушай меня. Ты ведь ещё способен прислушаться к голосу разума, я знаю. Что нас ждёт после смерти, это мы можем узнать в любой момент, оборвав свою жизнь, разве нет? Но вот, что нас ждёт дальше в этом мире, какой бы он ни был, мы можем узнать только двигаясь дальше, несмотря ни на что».
Повисла пауза, после которой Анима продолжила:
«Я знаю, как ты устал, как тебе всё это осточертело. Я знаю, поверь. Но вместе мы сможем найти ответы на наши вопросы. На наши вопросы к этому миру, а не загробному».
«Вместе мы справимся, Зук. Справимся, назло всему».
– Конечно справимся, – вдруг спокойно ответил он, выходя из воды. – По-другому и быть не может.
* * *
Анима мысленно перевела дыхание. Это было очень близко. Настолько близко, что она уже готовилась к худшему. Готовилась, но совершено не была готова. Нет, это не то, ради чего она выскользнула из «их» коллективного разума. Не то, ради чего она боролась за свою личность всё это время.
Она сможет выбраться. Сможет найти решение, чего бы это ей не стоило. По-другому просто и быть не могло.
Скорее бы только выбраться из тела этого обезумевшего убийцы.
* * *
Через некоторое время он обнаружил что-то, напоминающее эти ходы, о которых он думал ранее. Они были едва заметны в стенах пещеры, но он учуял воздух, проникающий сквозь них.
Разрушив лапой верхний слой, он увидел узкое отверстие, уходящее далеко в неизвестность. Его ширина была не достаточна для свободной ходьбы, но ползти было вполне возможно. Зук с сомнением разглядывал отверстие, затем вздохнул и полез внутрь. Других вариантов он совершенно не видел.
Да, дикие коты всё ещё не боялись высоты, но вот с замкнутым пространством всё было немного иначе. Он чувствовал себя беспомощным в этой норе. От угрозы позади него он не смог бы убежать вперёд, он мог только ползти. От угрозы впереди него он не смог бы нормально защититься. Это было ужасное чувство. Но он отгонял его от себя, пытаясь отключить сознание, оставив только инстинкты. Наверное, только это помогло ему. Без мыслей, без сознания, не было ощущения времени, не было вообще никаких ощущений. Только инстинкты, только действие. Как раз то, что было нужно в тот момент.
Вперёд, ещё немного. В некоторых местах лаз сужался, сжимая его тело, и будь он в обычном состоянии сознания в эти моменты, наверняка по-настоящему сошёл бы с ума от шока и паники.
Не было пути назад. Только вперёд. Только навстречу свободе.
Ещё немного. Подтянуть тело вперёд. Ещё чуть-чуть.
* * *
Анима чувствовала себя ужасно. Она поняла, как ему удаётся держать себя в руках, и поэтому не мешала ему, затаившись в тени его спящего сознания. Из этой тени она молча наблюдала за древним, бездушным существом, движимым только инстинктами. Движимым лишь одним стремлением. Стремлением выжить, любой ценой.
Для него не существовало никаких сомнений. Он просто не знал, что это такое. Не было того, кто может что-то знать или не знать, потому что не было его самого. Был только животный инстинкт.
Но Анима всё видела, всё осознавала и ощущала. И ей было жутко в этой норе.
* * *
«Мы не одни», – услышало существо, но не придало этому значения.
«Зук! Мы не одни!».
Существо ощущало, как тёплый воздух касается шерсти. Это было приятно, особенно после бесконечного трения о стены норы. Существо слышало звуки, исходящие из него самого. Существо недоумевало. Но бездушное существо, движимое одними лишь инстинктами, не способно было осознать это чувство. Чувство недоумения.
Зук пришёл в себя наконец и обнаружил, что стоит на лапах. Эта нора была достаточно широка и он мог свободно передвигаться в ней.
«Зук, здесь что-то есть, я чувствую это».
Он уже чувствовал это и сам. Он чувствовал сладковатый запах, приторной нитью развевающийся вдоль норы. Что-то было в этом очень знакомо.
«Замри, Зук. Не двигайся», – прошептала Анима.
Он и не собирался. Впереди него замерло насекомоподобное существо, не уступающее в размерах ему самому. Оно напоминало, то ли безглазого муравья, то ли бескрылого мотылька. Медленно сгибая и разгибая жвала и шевеля длинными усиками, оно будто ощупывало ими окружающее пространство. Однако Зук уже понимал, что это не так. Он понял, что это был за запах.
«Да, нам нужно сделать это как можно скорее. Пока ещё не слишком поздно. Это наш единственный шанс», – послышался тревожный голос интуиции.
Бывало, Зук наблюдал за насекомыми, поджидая свою добычу в густой траве. Он всегда восхищался их способностью действовать молниеносно, без сомнений и страхов. Хотя, конечно же он прекрасно отдавал себе отчёт в том, какова была цена за это. И сейчас, находясь так близко с таким крупным представителем насекомого мира, Зуку впервые за долгое время стало по-настоящему страшно.
«Держи себя в руках, Зук. Главное, избегать его жвал, они могут быть ядовиты».
Зук превратился в пружину. Скорость реакции насекомого могла многократно превышать его собственную. У него был только один шанс – вновь погрузиться в изменённое состояние сознания, отдавшись на волю инстинктам. Но тогда он не услышит свою интуицию.
«Почему мы часто повторяем эту фразу? Что это вообще значит – руки?», – спросил он сам себя, пытаясь отвлечься и отогнать тревогу.
«Всё это позже, Зук. Сейчас – ты охотник. Перед тобой – твоя жертва. Больше не существует ничего. Больше ничего не важно», – мягко ответила Анима.
Сознание Зука уже растворялось, лишь краем зацепив последнюю фразу своей интуиции. Он по широкой дуге начал обходить насекомое. Безглазая голова следовала за
