Эра знала, где меня найти.
— Инка, — сказала она, садясь рядом на камень. — Мне кажется, что все-таки можно добраться до Моны Тихой. Вспомни о корабле Гиго. Разве мы не сможем плыть на нем через океан, как он сам собирался перед «потопом»?
Я горько усмехнулся. Милая, милая Эра!.. Ей так хочется утешить меня. Но она упрямо продолжала:
— Я понимаю, что залив Тики-така стал озером, поднятым за облака. Но разве нельзя разобрать корабль по дощечкам и попросить наших друзей спустить их к новому берегу океана, там внизу? — и она протянула руку в сторону заходящего солнца.
Я в изумлении посмотрел на свою подругу. Вероятно, глубокий смысл и опыт несчетных поколений заключен у нас на Маре в том, что высшим органом управления стал там Совет Любви и Заботы, Совет Матерей. На Земле это даже трудно представить, но вот сейчас моя Эра снова напомнила мне о родном Маре.
— Луна стала спутником Земли. Непосредственная опасность миновала, — продолжала Эра. — Мы не нарушим Долга, если оставим сейчас наших земных друзей. Им предстоит светлая жизнь на многие тысячелетия, если они и дальше пойдут по пути Справедливости.
Я раздумывал над замыслом моей Эры. Перенести корабль, опустить его на пять тысяч шагов вниз по отвесу?..
В тот же день я говорил об этом с Гиго Гантом. Наш инженер сначала был ошеломлен, так же как и я. Ива, та взволновалась. Оба признались мне, что тоска овладела и ими. Может быть, она была следствием всего пережитого.
— Но нам с Гиго нужно остаться, — сказала Ива и расплакалась. — Мы дали клятву никогда не оставлять инков, — всхлипывая, добавила она.
Гиго Гант понуро стоял рядом с ней, протирая очки. На его лице отражались все чувства, терзавшие его.
Тиу Хаунак с высоко поднятой головой выслушал пас. Когда мы сказали о возможном плавании на спущенном с гор корабле, на его смуглом лице с горбатым носом не отразилось ничего. Он спокойно сказал:
— Тиу Хаунак знал, что сыны Солнца придут к этой мысли. Он и сам мог бы им сказать об этом, если бы не боялся остаться без них.
И тогда Ива с решительностью, присущей марианкам, объявила, что они с Гиго Гантом останутся и что она ждет ребенка. Лицо Тиу Хаунака просветлело:
— Пусть благословенно будет дитя Солнца, которому предстоит править инками, не имея в крови крупинок сердца ягуара.
Чичкалан, узнав о нашем замысле, попросил взять его с собой. Мы напомнили ему, что он только что выбрал себе юную жену из числа танцовщиц. Я хорошо помнил ее, со шрамом на бедре, спасавшую вместе с сестрой своего деда.
Чичкалан усмехнулся и сказал, что согласен лететь со мной хоть снова на небо и… даже без жены.
Мы не захотели разлучать их и пообещали взять обоих. Тем более что корабль, доставив нас на материк великолепных храмов, должен был вернуться. Поэтому Чичкалану предстояло взять себе в помощь наиболее смелых и отчаянных инков, прежде уже плававших с ним и с Гиго Гантом. Охотники нашлись. Ну а о помощниках и говорить нечего. Не было инки, который не стремился бы помочь нам, хотя все они искрение страдали от мысли, что должны будут расстаться с нами.
Чувства этих людей были для нас наградой за все, что мы перенесли вместе с ними и ради них.
Под руководством Гиго Ганта огромный корабль стали разбирать на отдельные дощечки. Его остов был облеплен людьми, как трудолюбивыми насекомыми земных лесов.
За короткий срок красавца корабля, качавшегося у причала былого морского порта, не осталось. На набережной появились аккуратно сложенные груды дерева с письменами на каждом кусочке. На берегу моря эти значки помогут собрать корабль таким, каким он выстоял все невзгоды плавания во время «потопа».
Затем сотни инков, нагрузившись деревянными частями, возглавляемые Хигучаком, отправились вдоль берегов озера Тики-Така.
Мы не могли пересечь озеро и начать разборку корабля на другом его берегу, более близком к океану, потому что корабль не взял бы с собой всех необходимых носильщиков.
Старыми тропами инки шли до тех пор, пока вновь возникшие горные складки не исказили знакомую местность.
Пришлось выслать вперед разведчиков. Они находили, а порой и прокладывали новые пути, по которым устремлялись носильщики.
Мы, сыны Солнца, разделяли тяготы наших друзей. Каждый из нас нес что-нибудь из частей корабля. Нам с Эрой достался рулевой механизм. К концу дня он, казалось, весил вдвое больше, чем с утра.
Я не услышал от Эры ни вздоха, ни слова жалобы.
Никогда мне не забыть того дня, когда мы вышли к обрыву, за которым начинался спуск и куда отступило после катастрофы море.
И снова, как когда-то, мы увидели океан в небе. Он расплывался в мглистой дымке на непостижимой высоте. А перед ним внизу с буйной поспешностью уже разрастались попавшие в новую благоприятную среду растения.
Спускаться всегда труднее, чем подниматься. Каждый из носильщиков понимал, что ни одна часть корабля не должна пропасть, иначе не собрать судна, А уронить ношу в пропасть было так легко!
Лишь железная выносливость людей победила. Вся армия носильщиков без единой потери в пути спустилась к новому берегу океана. Последние тысячи шагов пришлось прорубаться сквозь возникшие здесь заросли.
Шум прибоя казался нам уже наградой за непосильный труд.
И сразу же, без отдыха, люди под руководством Гиго Ганта принялись собирать корабль, спустившийся сюда из-за облаков.
Вскоре наш красавец покачивался на волнах у отвесной скалы небольшой бухты. На корабль погрузили все необходимое для дальнего путешествия.
Наконец, настал день, когда мы с Эрой, Нотом Кри, Чичкаланом с женой и еще двумя инками-матросами перебрались на корабль.
Близился тяжкий миг разлуки. Мы прощались не только с инками, но и с Ивой и Гиго Гантом.
В толпе провожающих почему-то не оказалось старого Хигучака. Мы не хотели уплывать без нашего первого друга, встреча с которым заложила сообщество инков. Но больше ждать было невозможно.
Все столпившиеся на скале инки закричали и замахали руками.
Я увидел, что в бухту входит первобытное суденышко, каким пользовались кагарачи-рыбаки до знакомства с нами.
Это был плот, связанный растительными волокнами из нескольких очень легких бревен с мягкой и упругой пористой древесиной. Рыбаки столетиями плавали на этих примитивных мореходных средствах, ценя, что при всех своих недостатках они не тонут, даже залитые волнами.
Древний плот был теперь усовершенствован. На нем подняли изобретенный Гиго Гантом парус, и гребцы орудовали длинными веслами.
