крыльцо, толкнул дощатую дверь и, немного волнуясь, вошёл в тёмные сени, а оттуда и в комнату. На кровати лежала сухонькая седая старушка и с испугом смотрела на гостя.
— Внучек! — запричитала она и заплакала. Глеб метнулся к кровати. Бабуля схватила парня за руки и прошептала: — Дождалась, дождалась тебя!
Он стал объяснять, что мама хотела приехать, но недавно сломала правую ногу и сейчас ходит с палочкой. Бабушка заволновалась, и заговорила о дочке. Потом беседа переметнулась на Глеба, и он рассказал кое-что о себе. Наговорившись, старушка устало откинулась на большую подушку.
Парень поднял ведро, что стояло возле кровати, и понёс в огород, где находилась уборная. Во дворе он столкнулся с соседкой и вежливо поздоровался с ней. Тетя Нюра всплеснула руками и затараторила: — Приехал, Глеб. Как хорошо, а то Евдокия Петровна совсем извелась. Как там она?
— Всё в полном порядке.
— Раз ты уже дома, я не буду её беспокоить. Если спросит, скажи завтра зайду. — она повернулась и засеменила к калитке.
Освободив ведро от отходов, он вернулся в избу и начал хозяйничать. Первым, делом, парень сварил простой суп из крупы и тушёнки. Заодно, он испёк пять лепёшек из муки на воде.
Улыбнувшись внучку, бабушка села к столу и поела с большим аппетитом. Потом, Глеб отвёл её на кровать и рассказывал смешные истории из своей с матерью жизни. Евдокия Петровна сообщила в ответ, что в пятницу у неё заболело под сердцем.
— Утром меня, как будто в спину толкнули, и я услышала голос: — Приготовь еды на несколько дней. — Я напекла пшеничных лепешек и кашу сварила. Принесла из колодца воды, а вечером меня и схватило. Три дня не выходила из дома, только на кухню, да в сени.
Глеб предложил старой бабушке перебраться к ним в город, но она, как отрезала: — Здесь спокойно помру! Гроб, и крест я давно приготовила. Смертное приданное отыщёшь в шкафу.
— Зачем же тебе помирать? — не стал спорить Глеб: — Сердце в порядке. Я рядом. Живи.
— Точно! — ответила бабушка и заявила: — Я очень давно хотела тебе свой крест подарить. Он очень старинный.
Не желая спорить с больным человеком, Глеб взял подарок и надел на шею поверх спортивной рубашки. Старушка облегчённо вздохнула и, оставшись, без сил откинулась спиной на подушки. Она закрыла глаза и тут же уснула. Парень убрал со стола, вымыл посуду и вышел во двор. Остаток долгого дня прошёл в разных хлопотах.
Когда баня хорошо протопилась, Глеб вернулся в избу. Бабушка уже сидела в кровати и широко улыбалась. Парень помог ей подняться с постели, проводил в туалет, а потом и в предбанник. После чего, помог снять обувь и платье с чулками.
Со всем остальным, она справилась уже без него. Пока старушка купалась, Глеб перестелил ей постель. После бани помог одеться в чистое платье, отвёл в дом и опять покормил. Убрав со стола, он вымыл посуду и отправился спать.
Проснулся Глеб рано, прошёл в соседнюю комнату и понял, что бабушка давно умерла.
В дверь постучали, и в дом тихо вошёл Пётр Ватолин. Он глянул на бабушку и пояснил: — Пес вдруг завыл, а я почему-то подумал, что Евдокия Петровна отдала Богу душу. Я по деревне сейчас пробегу. Соседки придут, и сделают всё, как положено. А у нас с тобой будет, полно разных дел. — мельник молчком развернулся и двинулся к выходу.
Вернулся он минут через сорок. С ним пришла тетя Нюра и ещё три незнакомых старушки. Они стали тихонечко плакать и причитать. Из принесённого свертка, старушки достали старинные книги, раскрыли и начали петь, что-то древнее и явно церковное.
Пётр кивнул Глебу и вышел из комнаты. Парень двинулся следом за мельником и по приставной древней лестнице забрался на подловку. Там стоял крест и гроб из сосновых досок. Парень подтащил всё к двери чердака и подал Петру. Мельник спустил всё на землю. Домовину перенесли в центральную комнату и поставили под образа. Старушки принялись хлопотать возле бабушки.
— Пошли рыть могилу. — шепнул Глебу мельник. Они взяли лопаты и направились к кладбищу. По пути Пётр добавил: — Тетя Нюра сказала, что бабушка очень просила читать ей Псалтырь. Днём этим займутся старушки, а ночью придётся тебе.
— Но это дело священника. — откликнулся Глеб.
— Помер священник в прошлом году. Так что, будете самими читать три дня и три ночи.
— По православным обычаям, хоронят людей в третий день. То есть, через две ночи. Только у Гоголя в повести «Вий» целых три ночи читали. Причём, лишь для того, что бы спасти душу колдуньи.
— Как Евдокия Петровна хотела, так мы и сделаем. — отрезал мужчина.
Возле старого кладбища стояла часовня из брёвен, крытая широкими плахами, с большими пазами, как у простой черепицы. Венчал крышу маленький купол и крест о восемь концов. В стенах были прорезаны узкие горизонтальные щели-бойницы. Сквозь них внутрь поступал воздух и свет.
Мельник нашёл свободное место, и они взялись за дело. Часа через три, могилу дорыли, и вернулись в деревню. Бабушка уже находилась в своей домовине. Мельник и Глеб постояли над ней, и вышли во двор. Пётр прикатил откуда-то тачку на деревянных колёсах. Вдвоём они вынесли гроб и уложили на небольшую повозку.
— Хорошо, что Евдокия Петровна была хрупкой женщиной. — бросил мужчина: — Иначе бы мы, с тобой не управились.
Гроб накрыли крышкой, а крест положили наверх. Они взялись за ручку тележки и покатили на кладбище. Старушки шли следом и тихо пели что-то церковное.
Незаметно добрались до погоста. Дверь в часовню оказалась распахнута настежь. Толщиной она походила на створку массивного сейфа. Мало того, снаружи она запиралась на огромный ржавый замок. Изнутри же, закладывалась дубовым засовом, толщиною в предплечье.
Мужчины подняли домовину на руки, внесли в помещение и установили на две табуретки. Часовня оказалась удивительно маленькой. Метра четыре в длину и около трёх в ширину. Напротив входа висели старинные тёмные лики. Среди них бросалась в глаза икона Георгия Победоносца, пронзающего змия копьем.
С обеих сторон от соснового гроба осталось лишь место для пяти-шести провожающих. Между гробом и дверью тетя Нюра установила небольшую конторку и положила толстую книгу, в переплете из кожи. Она открыла Псалтырь и стала читать. Старушки разместились с ней рядом и слабеньким хором, подхватили молитву.
Глеб перекрестился, чуть постоял и вышел на улицу. Рядом со входом обнаружился сруб, высотой в рост человека, и размерами два, на два метра. Сверху его закрывала толстая крышка, словно у погреба.
