торчали короткие, но мускулистые руки. Тонкие ладони заканчивались такими же, как и на крыльях, длинными пальцами с острыми кривыми когтями.
— Кто это? — изумлённо выдохнул Глеб.
— Упырь. — буркнул Пётр: — Сначала он высасывает кровь человека, а потом съедает всё остальное. — мельник примерился и вонзил острый кол в грудь мерзкой твари.
Распростёртый в траве, зверь резко дернулся. Остервенело хлопая крыльями, чудовище начало биться, как муха на длинной булавке. Огромные когти со свистом секли утренний воздух. Пётр навалился на шест и прижал монстра к стене, как копьём. Когда тот затих, мельник сказал: — Держись от него в стороне. Очень ядовитая гадина. От его сильных токсинов люди страдают сильнее, чем от укуса гадюки.
— Мне показалось, что на крыше их было два.
— Три. — бросил мельник.
— А они не вернутся? — осматривая небо, забеспокоился Глеб.
— Нет. Я всех зацепил, им теперь не до нас.
— А священник, что-то про них говорил?
— И увидел я другого зверя, выходящего из-под земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон. (Откр 13:11) — процитировал Петр: — Всё верно и маленькие рожки есть у него, и ревет не хуже дракона, и зимует в норе. Все сходится.
— Ты считаешь, что это настоящая нежить?
— А кто же ещё? Сразу же видно, сиё творение от Сатаны. Раньше здесь жило много народу. Поэтому, нечисть не шибко плодилась. Охотники постоянно отстреливали.
Ну, а после того, как в 1957-м году, в Кыштыме рванул комбинат под названьем «Маяк», многое тут изменилось. Пошли слухи про радиацию. Люди разъехались, а мерзость быстро размножилась.
— Чем ты его с крыши свалил?
— Жаканом с насечкой.
— Серебряным?
— Где же я, серебро-то возьму? — удивился Петр такому вопросу: — Отливаю обычные пули. В жидкий свинец добавляю золы от осины. Она с металлом не смешивается, но видать, что-то своё ему отдаёт. Потом, напильником делаю крестообразную насечку на остром конце, и вставляю в инвентарный патрон.
— Крест добавляет священную силу? — с видом знатока экзорцизма спросил мельника Глеб
— Насчет святости точно не знаю. Но при попадании в тело, пуля раскрывается по коротким надпилам, словно цветок и увеличивает ударную площадь. Соответственно, повреждений наносит значительно больше, чем гладкая. На какое-то время подобная рана обездвиживает упыря. Ну и ещё осиновый кол прямо в сердце. Очень способствует успокоению твари.
— Так это упырь тогда был? — похолодел Глеб от внезапной догадки.
— Он гад. Давно я выслеживал тварь, но никак не мог подстрелить.
— Если бы он не зашипел на подлёте, я бы там и не дёрнулся.
— Да уж, очень опасная, но на редкость тупая зверюга. Прежде чем нападать, всегда зашипит, особенно если на жертве имеется крест. Одно не понятно, чем этим тварям кресты так не нравятся, и как они чувствуют их со спины человека?
Пётр задумался и со вздохом продолжил: — Самое страшное, что крест от них не спасает. Упыри всё равно атакуют. Но если б они не шипели, было значительно хуже. Давно бы людей извели.
— А почему ты про рысь мне стал заливать?
— Если бы я, описал тебе упыря и рассказал про его поведение, ты мне поверил?
— Нет. — согласился с мельником Глеб и чтобы сменить неприятную тему спросил: — А что будем делать с монстром теперь?
— Тоже сожжём!
Покончив с кремацией, Пётр сказал: — Пошли по домам. Ночью тебе в третий раз заступать.
— А почему ты, не сообщил мне о том, что происходит во время чтенья молитв?
— Во-первых, ты бы решил, что я просто пытаюсь тебя напугать. Во-вторых, я и сам толком не знал, что здесь случится. Очень по-разному всё протекает. Когда нежить не появляется вовсе, а несколько раз, так все эти твари вместе пришли. Сначала между собой разбирались. Ну, а потом объединили усилия. Пару раз, чуть часовню не разнесли на клочки. Еле отбились.
— И всё же, что может произойти этой ночью? — выпытывал Глеб: — Что говорит «Откровение» по данному поводу?
— О третьей ночи не только там сказано. Вся Библия про это написана.
— Но что же конкретно?
— Ждёт тебя Глеб, чтенье молитв и большое сражение за свою грешную душу.
— Ты хотел мне сказать, за душу бабули?
— А чего за её душу теперь-то сражаться? — удивился вдруг Пётр: — Она сама о себе, всю жизнь беспокоилась. Её душе место давно приготовлено. Так что, на сороковину она будет в пространстве, для неё наметил сам Бог.
— Ну и зачем же нужна эта отчитка? — опешил молодой человек.
— Священник мне говорил, для очищения и укрепления собственных душ. Тебе этот подвиг зачтётся, и многое спишет из прежних грехов. Вот только о том, что там происходит, об этом никто не рассказывает, и я промолчу.
— Вроде того, что когда-то показывали в старом фильме про Вия?
— Типа того, но это не точно.
— И чем это может закончиться?
— Когда чем. Обычно, люди все обращаются.
— Во что? — испуганно вскинулся Глеб. Ему вдруг представилось, как начётчики превращаются в упырей или оборотней.
— Не во что, а к чему! — поправился мельник: — Одни обращаются к вере христовой, а кто к сатанинским течениям. Такое хоть редко, но всё же случалось. — он внезапно запнулся, но всё же продолжил: — Несколько раз, люди гибли.
— Как Хома Брут в том кино?
— Да. Только выглядели они значительно хуже, чем молодой Куравлев.
— Это как?
— Чёрные и совершенно иссохшие. С отпечатком ужаса на лице.
— Видимо атеистами были. — с сомнением откликнулся Глеб. Ему показалось, что Пётр шутит над ним и хочет слегка напугать.
Уловив перемену в голосе парня, мельник сказал: — Бог их знает, кем они были. Только я тебе сильно советую, отнесись к этому очень серьезно. А то ведь тех, кто в это не верил, потом самих пришлось отпевать. Так что, ты извини, в третью ночь я тебе помочь не смогу. Ты должен, сделать всё сам. — Пётр повернулся и пошёл к своей мельнице. Глеб двинул в деревню.
Третья ночь шла очень спокойно. Глеб устал от продолжительных бдений, и к полуночи, у него стали слипаться глаза. Внезапно, температура упала, и сонливость у парня сняло, как рукой. Волосы на голове шевельнулись. Кожа замёрзла. Мышцы стали трястись мелкой дрожью. Глеб попытался взять себя в руки. Только это оказалось непросто.
Сильная боязнь, что возникла в душе, начала разрастаться и заполняла всё его существо. Казалось, что холод проникал в тело Глеба всё глубже и глубже. Ледяная рука сжала внутренности и давила их всё сильней и сильней.
Охвативший сознание, страх стремительно рос и превратился в настоящую панику. Колени ослабли, и ноги предательски дрогнули.
