Пить предложенную наливку Михаил Степанович не стал, а вот от чаю не отказался. Разговор вышел дельным. Несмотря на преклонный возраст, память разработчик изделия 9КСВ4–У, как называлась в секретных документах советского времени, система наведения ракет, не потерял. Он обстоятельно и красочно принялся за рассказ о своем детище. А когда Михаил Степанович ненавязчиво сообщил о возобновлении производства этих приборов, старик всплеснул руками: — Ну что за идиоты? Я даже слов подобрать не могу. Хотя ракета, можно так сказать, мое детище, однако, вынужден признать, время ее прошло. Я еще два года назад говорил, что опыт мирового использования противокорабельных ракет дает четкую динамику отхода производителями от заложенных в этих моделях принципов.
Взять хотя бы все последние операции американцев в Иране и в заливе. Они сместили акценты на максимальное использование авиации. И не хотят посылать корабли под удар ракет. Бомбят до последнего. Пока не останется ни одного носителя, и только потом идут вперед. Спокойно, как на прогулке. И кому, если не секрет, хотят сейчас наши умники впарить этот металлолом?
Михаил Степанович извиняясь улыбнулся и развел ладони, давая понять, что не может выдать тайну.
— Подумаешь, секрет. — Ответно усмехнулся старый конструктор. — . Попробую сам. Англичане, французы, и прочие европейцы отпадают. Это аксиома.
— Хорошо, выведем за скобки… — заинтересованно поддакнул Михаил Степанович. — А если их южные соседи, скажем с африканского континента?
Инженер хлебнул остывший чай, саркастически улыбнулся тонкими сиреневыми губами.
— Ерунда, — категорично отрезал он. — Купить носитель, будь это «Миг» Фантом или даже «Сушка», банановые республики не в состоянии. Крупных покупателей можно пересчитать по пальцам. Кто остается? Индия, Китай, Малайзия… Ну, может, еще парочка шейхов. Так? Но большинство и без того имеют чем тряхнуть, в случае нужды. Обазно говроря — затарились по самые уши. Остается Латинская Америка. А конкретно отчаяный Уго. Но у него общий с соседями бизнес… И никто не станет ломать друг другу налаженый трафик. Хотя… Если бы мне предложили сделаать ставку, то я бы наверное все же поставил на Уго.
— Тут какая–то игра. Но игра серьезная. Да ну их… развалили страну… паразиты. — он охладел к теме разговора и принялся вспоминать старое время.
А вот для гостя сказанное конструктором оказалось весьма полезным. Особенно тот факт, что системы наведения не отвечают требованиям сегодняшнего дня. Он терпеливо выслушал парочку историй, одновременно размышляя над новостью, и откланялся, едва возникла недолгая пуза.
За мелкими событиями, в повседневной суете, пролетели две недели. С раннего утра, Михаил Степанович усаживался в новенький автомобиль и исчезал. На вопросы отмахивался: — Какие дела, Олюшка? Мои дела — доски для «домовины» сушить. Так… суета мелкая.
Однако в этот день старик изменил своему правилу. Разбудил чуть свет: — Вставайте, маркиза, вас ждут великие дела, — пошутил он, заглядывая в спальню. — Сегодня у нас выход в свет.
— Куда?
— На светский раут. Будет весь местный, если можно так сказать, бомонд. — Дед смутился. — Короче, вставай, наводи красоту и вперед. Забот будет много, и почти все приятные, по крайней мере, я на это надеюсь.
Он спустился в столовую и, пока Оля приводила себя в порядок, заварил кофе.
— А что это за дела? — поинтересовалась девчонка, когда он закончили завтракать.
— Нас пригласили на прием. По случаю приобретения контрольного пакета акций завода, о котором я тебе говорил. А сейчас настоящие собственники хотят придать факту покупки недостающий глянец. Пресса, а ее, несомненно, пригласят, должна будет представить меня в новом качестве. Так сказать, засветить владельца. И во вторую очередь, кукловоды хотят представить меня всем более–менее весомым лицам городского террариума.
— Дед, а ведь тебе это мероприятие не нравится. — Так зачем? Может лучше уехать?
Михаил Степанович неслышно глотнул кофе. Потер лицо ладонями.
Оля поразилась преображению. Куда делся кондовый старик с ухватками сельского домового. Сейчас перед ней был жесткий, расчетливый профессионал.
— В таких случаях желания не спрашивают. Если клиент отказывается играть по установленным правилам, его снимают с доски. И фигура, еще мгновение назад казавшаяся едва–ли не ферзем, исчезает. Впрочем мне не страшно. Я больше опасаюсь за тебя. И, кроме того, я не люблю, когда… Не люблю, когда людей держат за скот. Может, я и не великого ума и возможностей человек, только жизнь, как смог, прожил, и единственное, что осталось, это свобода воли. Не хочу умирать с пониманием, что оказался кирпичиком в строительстве кем–то, считающим себя выше и достойнее, своего, и при том довольно дрянного пасьянса. — Дед усмехнулся: — Не поверишь, такая ерунда, а вот… Хотя, что у нас в жизни есть, кроме смешных, порой глупых, принципов? Оля, не обращай внимания… дед шутит. Короче, не хочу и все. Я тебе предлагал уехать, ты отказалась. Теперь предложение другое. Я намерен поломать им игру. Не скажу, что это безопасно, но сейчас и в метро ездить страшно.
— Я согласна. Но как?
— Ничего особенного. Тебе придется сыграть роль Мата Хари местного масштаба. Один из этих,… впрочем ты его знаешь, предложил одажды тебе работу. Помнишь? Вот я и хочу попросить тебя согласиться. И пойти работать на завод. Не в цех, конечно. — Заметив, как дрогнуло лицо Оли, успокоил он. — В заводоуправление куда ни будь. Бумажки перебирать. Не суть. Мне нужен человек, способный взглянуть на происходящее изнутри.
А для чего им эта канитель с заводом? — Недоуменно произнесла Оля. — Какая цель?
— Не знаю, — развел руками Михаил Степанович. — Слишком мало информации. Варианты, конечно, есть. Но, скорее, в качестве версий. Может быть, они хотят сорвать контракт. Хотя… Не слишком ли мелко? Гораздо проще проплатить чиновникам и замотать дело согласованиями. А может быть, заинтересована третья сторона. Конкуренты.
— Возможно? Пожалуй. Но тоже не факт. И еще есть с десяток вариантов. Короче, именно это я и хочу выяснить. И, по возможности, сорвать их затею. И не потому, что патриот. Возможно, для страны эта операция и не несет особого вреда. Нам, по определению, мало, кто может навредить больше, чем мы сами. Причина во мне,.. и в них. Не ту ширму выбрали ребята. Ошиблись. И в эту ошибку я и хочу ткнуть носом этих… капитанов жизни. Хватит того, что меня один раз использовали. За то самой большой, что в жизни есть, мерой заплатить пришлось. Теперь опять? Нет. Теперь не выйдет. — Произнес это Михаил Степанович без эмоций. Как давно и твердо решенное. Но от этого спокойствия слова звучали куда весомей и тверже.
