Бели Лука все больше загорался, то Билл погружался в себя, держался в хвосте каравана. Он редко поднимал глаза на горы, почти все время смотрел на тропинку перед собой, выбирая место для следующего шага. Только по вечерам у костра между двумя приятелями завязывался разговор, при этом Лука сетовал на отсутствие подходов, а Билл пытался подавить дурные предчувствия.
Когда они залезали в спальные мешки, Лука видел, что Билл, закрывая от него широкой спиной маленький блокнот, что-то пишет. Он знал, что Билл таким образом справляется с одиночеством — он всегда тяжело переносил разлуку с Кэти, и ни разу за все время совместных экспедиций Лука не спросил, что он строчит в блокноте. Так было всегда — Билл фиксировал все, до последней детали, классифицировал и переводил мысли на бумагу аккуратными предложениями.
В последней деревне, которая попалась на их пути, Лука с помощью разговорника и весьма ограниченного знания тибетского попытался выудить из местных жителей больше информации. После мучительного обмена несколькими словами, перемежаемого жестами и смущенными паузами, стало ясно, что местные никогда не пересекали черту гор и не знают пути, который вел бы через них ни зимой, ни летом. Когда Лука показывал на вершины и жестами выяснял, как подняться, допрашиваемый крестьянин только смущенно улыбался, словно недоумевая, зачем кому-то вообще нужно лезть в гору.
Но когда они выдвинулись в сторону следующей деревни, один крестьянин с искаженным тревогой лицом схватил Джигме за плечо. Они поговорили немного, а вскоре и Соа принял участие в беседе. Оба погонщика казались в равной мере взволнованными.
Наконец Лука не выдержал и знаками попросил Джигме объяснить, что происходит. Тот заговорил медленно, помогая себе жестами, а Лука полез в разговорник.
— Так в чем дело? — спросил Билл.
— Не уверен, но этот тип нагнал на него страху, — быстро ответил Лука, листая разговорник.
Найдя нужную страницу, Лука отыскал слово и медленно произнес его, глядя на Джигме, который с облегчением кивнул.
— Они говорят, что в следующей деревне какая-то эпидемия, — объяснил Лука. — Не уверен только какая.
Билл нахмурился.
— Судя по реакции, дело довольно серьезное.
Лука повторил это слово: все трое тибетцев закивали, а крестьянин для вящей убедительности показал на тропу. Помолчав, Лука повернулся к Биллу и пожал плечами.
— Слушай, здешние люди очень суеверны, — заметил он. — Они, вероятно, считают, что это какой-то знак. Это не означает, что болезнь смертельная.
— Ты думаешь? Посмотри на него, — сказал Билл, внимательно рассматривавший крестьянина. — Ты как хочешь, но я по мере сил не захожу в зараженные деревни.
Лука вздохнул, устремив взгляд поверх жалких развалюх на горы, их неровные очертания и линию горизонта.
— Пока что я не видел ни одного прохода через горную цепь. Нужно проверить, нет ли его за следующей деревней. Любые хребты имеют слабое место. Готов поспорить, мы найдем путь за поворотом.
Билл покачал головой.
— Ты что, не слышал, что нам сказали? Это небезопасно.
— У нас есть выбор? Мы либо идем дальше, надеясь на свои прививки, либо сворачиваем, к чертям, экспедицию. Не знаю, как ты, но я проделал весь этот путь не для того, чтобы сейчас возвращаться домой.
Лука, избегая встречаться взглядом с Биллом, начал надевать рюкзак. Билл задумался, на его лице появилось тревожное выражение. Потом его плечи расслабились, и он с кроткой улыбкой посмотрел на Луку.
— Ладно, — вполголоса сказал он. — Ты прав, теперь уже поздно возвращаться. Мы проделали слишком долгий путь.
Они обернулись: погонщики продолжали говорить с крестьянином, который, казалось, впал в еще большую панику. Он отчаянно жестикулировал, голос его срывался. Джигме и Соа не сводили с него глаз.
Билл смотрел на них несколько секунд и повернулся к Луке.
— Я-то согласен. А вот убедить их будет труднее.
Факс выполз из залитого кофе аппарата и упал на пол в штабе Бюро общественной безопасности в Лхасе. Минуту спустя нечеткая распечатка была поднята, помещена в стандартную папку и передана капитану Чжу.
Капитан прочел, откинулся на спинку стула, левой рукой достал сигарету и закурил. Вдыхая дым и наблюдая, как тот клубится на ветру, он разгладил пробор. Его взгляд прошелся по маленькому, пропахшему дымом кабинету, который он реквизировал для своих нужд, и наконец остановился на выцветшем плакате, прибитом к противоположной стене. Панорама гор в снежных шапках, лучи утреннего солнца только-только коснулись вершин. В кабинете висели и другие подобные фотографии: крестьяне, ведущие яков по вспаханным полям, кочевники, разбившие стоянку у кристально синего озера. Трудно поверить, но именно таким и был остальной Тибет. Темное средневековье.
На пути из тюрьмы Драпчи они миновали множество землеройной техники и кранов. Повсюду на строительных площадках работали люди и машины, поднимая тучи пыли, которая оседала на металлических балках и лесах. То там, то здесь виднелись новенькие вышки сотовой связи, и в стремительно разраставшемся городе Лхаса ощущалась какая-то исступленная энергия. Трудно было представить, что в миле от города начинался совсем другой мир. Широкие шоссе переходили в пыльные грунтовки, а величественные сооружения из стекла и бетона — в жалкие халупы, где и об электричестве-то подчас не слышали.
Чжу потребовал, чтобы они отправились в тибетский квартал. Получив приказ, Чэнь немедленно передал распоряжение по рации, и навстречу им к Джокангу выехало два бронетранспортера. Когда они приблизились, атмосфера в джипах мгновенно изменилась. Солдаты подтянулись, сняли магазины с винтовок и проверили, есть ли патрон в патроннике.
Они ехали по улицам с мигалками, проталкиваясь сквозь толпы на узеньких улочках. Чжу смотрел на тибетцев, занятых повседневными делами. На рынке кипела жизнь: лоточники выкрикивали цены, старики играли в кости на обочине, бесконечная процессия верующих кружила у храма. Все поворачивались при виде китайских машин. Солдаты, высовываясь в опущенные окна, громко требовали освободить дорогу.
Чэнь и Чжу ощущали сквозь тонкое стекло неприкрытую ненависть во взглядах тибетцев. Когда они появились, на рынке воцарилась тишина. Часть лоточников замерли, вызывающе подняв головы, другие выгибали шеи, чтобы получше видеть захватчиков.
— Во время беспорядков на прошлой неделе они сожгли полицейский участок у Поталы, — прошептал Чэнь. — Они все еще взбудоражены — не могут забыть наши ответные меры.
