– Дэвид, дорогой, перед нами вся жизнь – и даже больше, – прошептала она. – Ты сделал меня бессмертной. Мы с тобой будем жить тысячу лет, и для всего найдется время.
Возможно, темные боги услышали ее слова, переглянулись и сардонически усмехнулись.
* * *
В субботу Джо и Ханна пришли в дом на улице Малик, и после обеда было решено совершить восхождение на гору Сион за долиной. Они вступили в лабиринт коридоров, ведущих к могиле Давида, увешанный великолепными вышитыми тканями, изображениями короны и покровами Торы. Отсюда всего несколько шагов до комнаты, где – в этом самом здании – происходила тайная вечеря Христа, так тесно переплелись в этой крепости традиции иудаизма и христианства.
Потом они через врата Сиона вступили в старый город и вдоль стены прошли к центру иудаизма. Скошенная в манере Иродовых времен стена – все, что осталось от знаменитого второго храма Ирода, уничтоженного две тысячи лет назад римлянами.
У входа их обыскали, и они присоединились к потоку верующих, стремящемуся к стене. У Стены плача они долго стояли в молчании. Дэвид снова ощутил, как возрождается в нем расовая память, ощутил душевную пустоту, которую так хочется заполнить.
Молились, стоя лицом к стене; среди молящихся было много ортодоксов со свисающими на щеки пейсами; хасиды раскачивались в религиозном экстазе. В закрытом помещении справа молились женщины.
Наконец Джо заговорил, в его голосе звучало легкое замешательство.
– Я, наверно, тоже пойду помолюсь.
– Да, – согласилась Ханна. – Пойдешь со мной, Дебра?
– Минутку. – Дебра достала что-то из сумочки. – Я сделала это тебе для свадьбы, – сказала она. – Но надевай сейчас.
Это была ермолка, вышитая молитвенная шапочка из атласа.
– Иди с Джо, – сказала Дебра. – Он покажет тебе, что делать.
Девушки направились в женское помещение, а Дэвид надел ермолку и вслед за Джо пошел к стене.
К ним подошел служитель – шамаш, старик с длинной серебряной бородой, и привязал к правой руке Дэвида маленький деревянный ящичек с частицей Торы.
– Твои слова лягут тебе на сердце и на душу, и ты свяжешь их правой рукой...
Потом он набросил на плечи Дэвиду талес, шерстяную шаль с кисточками, и повел к стене, и Дэвид вслед за шамашем начал повторять:
– Слушай, Израиль: Господь – Бог наш, Господь один...
Голос его звучал все увереннее, он припоминал слова и смотрел на стену из массивных каменных блоков, которая возвышалась над ним. Тысячи верующих писали свои молитвы на обрывках бумаги и вкладывали в щели меж камнями; вокруг молились. Дэвиду показалось, что от этого святого места к небу восходит золотая дымка молитв.
Потом они по древним ступеням поднялись в еврейский квартал, и доброе чувство не покидало Дэвида, ему было приятно и тепло.
Вечером, когда они вместе сидели на террасе, пили пиво "голдстар" и щелкали семечки подсолнуха, разговор сам собой перешел на Бога и веру.
Джо сказал:
– Я израильтянин и еврей. Вначале моя страна, а только потом религия.
Но Дэвид помнил, с каким выражением молился Джо у Стены плача.
Они проговорили допоздна, и Дэвид все отчетливее видел свое огромное религиозное наследие.
– Я хотел бы больше узнать об этом, – сознался он. Дебра ничего не ответила, но когда собирала его в этот вечер на базу, положила на чистый мундир книгу Германа Воука "Это мой Бог".
Он прочел ее и, когда в следующий раз приехал на улицу Малик, попросил еще что-нибудь. Она подбирала ему книги, вначале на английском, потом на иврите – он все лучше овладевал языком. Не только религиозную литературу, но и книги по истории, исторические романы, и его интерес к древнему центру цивилизации, этому перекрестку культур и в течение трех тысяч лет полю битвы, все усиливался.
Он читал все, что она ему давала, от Иосифа Флавия до Леона Юриса.
Это рождало стремление самому увидеть и исследовать землю. И вот большую часть своего свободного времени они стали уделять исследованиям. Начали с крепости Ирода на вершине холма Масада, где зилоты убили друг друга, чтобы не подчиняться Риму, а там сошли с избитых туристских троп и занялись менее известными историческими местами.
Долгими летними днями им случалось перекусить на развалинах римского акведука, любуясь тем, как сокол взмывает вверх на идущих от пустыни теплых воздушных потоках, а потом рыться на дне сухого вади в поисках древних монет и наконечников стрел, которые вымыло последним дождем.
Вокруг поднимались высокие утесы из розового и золотого камня, свет был так чист и резок, что, казалось, можно увидеть все, а тишина так обширна, будто Дебра и Дэвид были единственными живыми существами на земле.
Это были самые счастливые дни в жизни Дэвида. Они наполняли смыслом утомительные часы дежурств, а когда день заканчивался, его всегда ждал дом на улице Малик, с его теплом, смехом и любовью.
* * *
В день свадьбы Джо и Дэвид получили увольнительную. Время было спокойное, и Дофин не возражал, тем более что сам был в числе гостей.
Накануне они приехали в Иерусалим и были немедленно мобилизованы для подготовки к торжеству. Дэвид трудился в основном таксистом и перевозчиком грузов. "Мерседес" перевозил все – от цветов и музыкальных инструментов до дальних родственников.
Сад Брига украсился пальмовыми листьями и разноцветными флагами. В центре воздвигли хупу – навес, украшенный синими и золотыми религиозными символами, звездой Давида, гроздьями винограда, колосьями пшеницы, гранатами и другими символами плодородия. Под хупой совершится брачная церемония. Столы расставили на подмостках под оливковыми деревьями, покрыли яркими скатертями, и они запестрели букетами и блюдами с фруктами. Были приготовлены места для трехсот гостей, открытая площадка для танцев и помост для оркестра.
Обслуживание поручили профессионалам; шеф-повар тщательно обсудил меню с женщинами. Планировалось два главных блюда: огромный фаршированный голубой тунец, еще один символ плодородия, и ягненок по-бедуински, который будет подаваться на больших медных подносах.
В день свадьбы, в воскресенье, Дэвид отвез Дебру к дому главного хирурга госпиталя Хадашша. Ханна работала операционной сестрой, и хирург настоял, чтобы она использовала его дом для подготовки к свадьбе. Дебра должна была помочь ей, и Дэвид оставил ее там и поехал на Эйн Карем. Переулок, ведущий к дому, был перегорожен и кишел агентами службы безопасности и десантниками. Пока Джо одевался, терял и находил кольца, нервничал, Дэвид валялся на его кровати и давал ему дурные советы. Они слышали, как в саду собираются гости, и Дэвид наконец встал и подошел к окну. У ворот тщательно расспрашивали и обыскивали полковника военно-воздушных сил, который отнесся к этому совершенно спокойно.
