поймает — окончательно ославит себя на всю зачарованную рощу, как главное посмешище пулинской долины.
Время ползло так медленно, будто боги, решив наказать дерзкого юного хоблина, старательно растягивали каждую секунду. И только когда терпение героя было готово вот-вот лопнуть, раздался отчетливый щелчок, а после — отборная писклявая брань.
— Попался! — обрадовался Несчастливчик и на четвереньках пополз осматривать сработавшую ловушку.
Со дна ямки на Рохлю смотрел… хоблин! И вид он имел до того непривычный, что если бы его увидели другие хоблины, ни за что не приняли бы за своего. Во-первых, уши. Вместо приятного грязно-зеленовато-коричневого цвета, они имели поросячий розовый. А зубы? Зубы были белые! Будто не приличный немытый хоблин, а человек какой-нибудь. Или вообще эльф. Бррр.
Эшши протянул руку, чтобы достать это чудо из ловушки и увидел, как незнакомец в ответ протянул свою лапу, розовенькую и с аккуратно подстриженными ноготками. И только столкнувшись пальцами с холодной поверхностью зеркала, путешественник наконец сообразил, что именно натворили противные эльфы с его мирно дремавшим телом.
За спиной разъяренного хоблина вновь послышалось глумливое хихиканье.
Глава 3 Неудачная удачная охота
Что должен делать уважающий себя хоблин, если его совершенно неуважительно отмыли, пока он спал? Правильно, рассердиться и всех наказать. Эшши перехватил сачок поудобнее и, ориентируясь скорее на слух, чем на долгожданные фонарики, одним длинным взмахом поймал сразу трех весело хохочущих проказников.
— Ага! — вскричал герой, перекрывая эльфам путь к спасению растопыренной пятерней.
Куда менее радостное "ага" эхом прокатилось по зачарованной роще, и загустевший как сливки душистый туман наполнился желтыми огоньками. Большие уши Рохли Несчастливчика отлично улавливали не только звуки, но и движение воздуха, а потому мгновение спустя путешественник уже на всех парах мчался к привязанному на опушке ослику. Несколько десятков, а то и сотен маленьких человечков летели за ним и гудели, как разбуженные осы.
До навьюченного животного оставалось три деревца и овраг, когда нога Эшши провалилась в выкопанную им же ловушку. Хоблин взвыл от боли, по инерции упал вперед, а по законам наклонной поверхности — кубарем укатился в овраг. Единственным утешением в сложившейся ситуации неудачливому ловцу могло послужить только то, что теперь он вновь выглядел как приличный хоблин. Но, разумеется, это его не утешало.
Сачок вылетел из рук еще в полете, а свеженаловленные проказники, выпавшие и извалявшиеся в грязи, страшно ругались, стоя перед самым носом путешественника.
Рохля Несчастливчик приподнял голову и окончательно убедился в справедливости данного ему прозвища: на одном из маленьких человечков красовался высокий колпак с вышитыми трилистниками.
— Колду-у-ун! — простонал Эшши и обреченно прижал уши.
Тем временем из рощи подтягивались все новые и новые эльфы, выстраивались ровными кольцами вокруг поверженного врага и тихонько шушукались, решая, как с ним поступить. Прислушиваться к их обсуждению совершенно не хотелось, но отдельные фразы то и дело выбивались из общего хора:
— Уши оторвать поганцу!
— Пусть лес прибирает!
— А давайте его заколдуем! Пусть всегда чистый ходит!
— И вещи стирает!
Сдвиг на опрятности, очевидно присущий всем обитателям зачарованной рощи, настолько противоречил хоблинскому представлению о красоте, что Рохля сжался в комочек от ужаса. В жабу превратить — и то гуманнее.
— Ти-хо! — рявкнул колдун и, окинув добычу внимательным взглядом, решил: — Пусть объяснит, зачем устроил эту нелепую возню.
Путешественник, неожиданно обретший надежду на спасение, тут же принял сидячее положение и состроил неправдоподобно жалобную гримасу, мол, я тут существо подневольное, меня заставили, пытали и вообще, и начал:
— Я не хотел! Это всё кикимора! Она меня…
— По существу, молодой человек, — проворчал старичок в колпачке, имеющий за плечами большой опыт общения с юными негодниками.
— Меня наняла кикимора, чтобы я нашел и поймал эльфов, которые испортили ее пруд.
Тут же поднялся невообразимый гвалт, все маленькие человечки загалдели разом, выдавая всеобщую причастность к этой шалости.
— Ничего мы не портили!
— Наоборот, улучшили!
— Спасибо бы сказала, дура зеленая!
— Ти-хо! Ты же хоблин, неужели тебе нравятся кикиморы?
— Да я их ненавижу! — честно сказал Рохля.
— Тогда почему? — удивился колдун и подергал себя за длинную бороду, видимо, ему так лучше соображалось.
— Она обещала мне клад. Ой. Два клада.
— Хмм, — задумался эльф, — но разве в болоте закапывают клады?
— А они…
Несчастливчик и сам не знал, что тут сказать. Нет, конечно, в болотах клады не закапывают. И на берегу болот тоже не закапывают. И даже рядом с берегом болот…
— Ах ты ж морда пупырчатая! — взвыл Эшши, схватившись за голову. — Обманула как… как…
— Как безмозглого сопляка, — подсказал колдун и вкрадчиво поинтересовался: — А знаешь, где действительно закапывают клады?
— В лесу?
— В лесу. А знаешь, как ты можешь отомстить обидчице и хорошенько заработать?
— Я не буду чистить пруд!
— И не надо, — ласково-ласково согласился эльф. — Кроме того, теперь я понимаю, в чем была наша ошибка. Кикиморы не могут жить в чистых озерах. Поэтому…
— Я не хочу убивать кикимору! Я вообще никого не убиваю! Я не…
— Тьфу ты, чистить, убивать… Глупости какие. Мы ее заколдуем. А ты нам поможешь.
Рохля раздумывал целую минуту. С одной стороны, зеленая его не просто обманула, а по-настоящему подставила, с другой — связываться с эльфами — себя не уважать. Все решили слова колдуна, сказанные тихим и уверенным голосом:
— Три сундука.
Глава 4 Недостойное деяние и достойная награда
Туман, рожденный в мягких кочках заповедной рощи, тянулся длинными щупальцами к болотистому озерцу, чтобы на рассвете растаять легкой дымкой. А под прикрытием тумана туда же тянулись толпы (или все же стаи?) эльфов.
В качестве предводителя таинственного шествия выступал Рохля Несчастливчик, в одной руке несущий мешок с "пойманными безобразниками", а в другой — повод. Не оставлять же беззащитного ослика в логове этих чистюль! Оглянуться не успеешь, как твое косоглазое хромоногое животное превратится в белогривого единорога с радужным хвостом.
Добравшись до берега пруда, эльфы рассредоточились, прячась в кронах нависающих над водой деревьев, а Эшши вышел вперед, гордо встряхнул добычей ("добыча" дружно и цветисто выругалась), и закричал:
— Выходи, зеленомордая! Я тебе мешок чистоплюев наловил!
— Ну не-е-ечего та-а-ак ора-а-ать, — проворчала кикимора, высовываясь из-за ближайшего камня. — Неу-у-ужто до утра-а-а не потерпе-е-еть бы-ы-ыло?
— Не потерпеть! — отрезал хоблин и запустил холщовым снарядом прямо в пупырчатый лоб.
Нечисть, не ожидавшая от наемного охотника ни такой прыти, ни такого хамства, не успела даже пригнуться, только зажмурилась. Но заговоренная нить, которой был завязан мешочек, соскользнула, и из него вылетели целых три крошечных седобородых колдуна.
Рохля сделал два шага назад, присел и сжался
