Но человек в маске положил руку на плечо болтуна, и тот вдруг опустился на четвереньки, как будто чертика на пружинке вновь загнали в коробочку.
— Молчать, чужестранец!
— Чужестранец? Очень мило… и это говорится о человеке, который родился на улице Май… о парижанине… иными словами, о гражданине мира!
— Молчать, кому сказано!
На дороге появились еще двое в масках. Закутанные в длинные плащи, они походили бы на опереточных бандитов, если бы в руках не было заряженных карабинов. Незнакомцы стояли безмолвно, готовые в любую минуту открыть огонь.
Кучер, выполняя неизбежный в таких случаях ритуал, переводил фонарь с одного заспанного лица на другое, тогда как зловещая группа разбойников оставалась в темноте.
— Что вы хотите, в конце концов? — сказал, щурясь от неприятного света, один из пассажиров, и в голосе его прозвучала не столько тревога, сколько раздражение.
— Да, да! — подхватил болтливый француз. — Ну, провели ночную атаку — но это же еще не все… Пора бы уж сказать, что вам от нас нужно… А я-то думал, что подобное случается только в романах, из тех, что издаются на улице Круасан!
— Среди вас есть человек, который везет десять тысяч долларов… — медленно произнес бандит с револьвером.
— Это не я! — заявил парижанин с улицы Май, который скромно назвал себя гражданином мира.
— Не вы, — подтвердил нападавший мягко, и его тон заметно потеплел, — не вы, господин француз, а вот этот пассажир, — дуло револьвера повернулось в сторону человека в фуражке и теплом клетчатом костюме.
— Вы лжете! — воскликнул тот. — Деньги не мои, они принадлежат государству.
— Я не говорил, что они ваши… или что они принадлежат государству. Я сказал только, что эта сумма находится у вас. Извольте положить эти десять тысяч к моим ногам.
— А если я откажусь?
— Я разнесу вам череп без разговоров, потому что вы — самый отъявленный мерзавец Америки.
— Послушайте, не будем перегибать палку… Заключим сделку… Вы из банды Дика Монро? Мы всегда можем договориться… Дик, хоть и десперадо, но человек разумный… здесь его все знают…
— Меня это не касается! Хватит болтовни! Деньги на бочку! — отрезал незнакомец, и голос его зазвенел.
Пассажир, чувствуя, что запахло жареным, поспешно расстегнул сюртук и, достав из левого внутреннего кармана, застегнутого на кнопку, объемистый пакет, бросил его на землю.
Молниеносно нагнувшись, бандит подобрал сверток, надорвал бумагу и пересчитал содержимое, тогда как его товарищи продолжали держать на мушке кучера и пассажиров.
— Все в порядке! Господа, можете вернуться в дилижанс… А ты, кучер, подождешь пять минут, прежде чем ехать дальше. Прощайте, джентльмены! Тысяча извинений за задержку!
— Прощайте, господин вор! — весело ответил парижанин, пока его спутники, не помня себя от радости, что отделались так легко, усаживались в дилижансе. — Для разбойника с большой дороги у вас превосходные манеры, и я был бы счастлив продолжить наше знакомство.
Однако незнакомец, не обратив ни малейшего внимания на эти лестные слова, в несколько прыжков скрылся за гигантскими стволами соснового леса.
— В конце концов, — пробурчал обворованный пассажир, словно стараясь утешить самого себя, — этот негодяй верно сказал… деньги не мои… Надеюсь, вы не откажетесь подтвердить, что меня ограбили, джентльмены? И зачем этот идиот поручил мне свои капиталы?
— Черт возьми! — сказал француз. — Не понимаю, чего мы здесь ждем… в этом мрачном сосновом лесу… под этими темными сводами, как поют в оперетте?
— Мы должны ждать, чтобы бандит, унесший добычу, убрался подальше; тем временем его сообщники держат на мушке кучера, ездового и дверцу дилижанса — на случай, если кто-нибудь проявит излишнее любопытство к тому… что нас не касается.
— Поразительные люди, эти разбойники! Они могли совершенно спокойно выпотрошить всех… Да что тут говорить! Мы были в полной их власти! А они ограничились тем, что освободили этого джентльмена…
— Меня зовут полковник Ферфильд, — прозвучал сухой ответ.
— Освободили полковника Ферфильда от денег, которые ему не принадлежат.
— Кажется, у вас было десять тысяч долларов?
— Именно так!
— Неплохо поживились!
— Не понимаю, как они узнали…
— И отлично держались… вежливые, решительные…
— Но слишком уж несговорчивые! Даже Дик Монро уступил бы половину… Кто же они такие, черт побери?
— Скорее всего любители…
— Однако сработано лихо…
— Ну, мы еще посмотрим, — задумчиво отозвался полковник в тот момент, когда кучер взял в руки поводья и колокольцы на сбруе зазвенели.
— Что посмотрим?
— Как схватить их за глотку, разрази меня гром!
— Пять минут прошло! — крикнули из леса, и разговор прервался. — Езжайте!
Кучер хлестнул лошадей, и те рванули с места в карьер. Старый дилижанс, скрипя рессорами, помчался вперед.
В Делорене. — Друзья полковника Ферфильда. — Волонтер. — Из любви к приключениям. — Следы. — Неизвестные люди. — Первые холода. — По Черепаховым горам. — Плато Мертвеца. — В ущелье. — Восход солнца, предвещающий снегопад. — Опровергнутая примета?
Дерзкое нападение произошло именно на том участке границы, где почти или, точнее сказать, совсем не имелось видимых ориентиров — здесь не было ни рва, ни столбов, ни полосы, указывающих, что кончается территория одного государства и начинаются владения другого.
Даже самому придирчивому законнику было бы нелегко определить, где было совершено преступление — на английской или американской земле — и, соответственно, властям какой страны надлежало осуществить розыск и наказание злоумышленников.
— Хорошо задумано… и блестяще исполнено, — говорил полковник Ферфильд путешественнику-французу, пока почтовая карета летела по дороге, усыпанной толстым слоем сосновых игл. — Эти воры прекрасно знают свое ремесло. Они все предусмотрели. Кроме одного. Меня они в расчет не взяли, но я докажу, что они ошиблись, или я больше не полковник Ферфильд…
— А кстати, зачем вы сказали им, что деньги принадлежат государству?
— Неужели вы не поняли? Впрочем, вы — чужестранец. Воры обычно избегают связываться с государственным имуществом, у властей есть много способов, чтобы выследить и наказать вооруженных налетчиков… Тогда как у частного лица есть только одно действенное средство…
— Защищаться самому и вершить собственный суд!
— Именно. Особенно в ситуации, когда меня заставили отдать деньги под страхом смерти. Ведь мое заявление их нисколько не испугало. Но, повторяю, мы еще посмотрим, если только кучер не придержит лошадей. Эта бешеная гонка меня вполне устраивает.
