стоял Войд. Всклокоченный, черный от сажи.
— Жива? Молодец.
Подхватив с палубы её саблю, капитан прыгнул куда-то в темноту. Туда, где звенел металл и звучали крики.
Еще не придя в себя и плохо соображая, что делает, Стелла поднялась. Прошла три шага до пушки. Развернула орудие на правый борт, туда, где вцепился в Галеота пиратский корабль. И, не целясь, дернула красную рукоять.
Показалось, что взорвался весь мир. Вспышка ослепила её, а грохот заставил звенеть в голове миллион комаров. Не в силах больше держаться, Стелла сползла вниз. Плюхнулась на палубу и осталась сидеть, опираясь спиной на лафет пушки.
Ей показалось, что она сидит так целую вечность посреди гудящей темноты, разбитая и лишенная сил. И это будет тянуться бесконечно, без конца и края. Захотелось заплакать и оказаться дома. Но тут она обнаружила сидящего рядом с собой Войда.
— Здорово ты их.
Зимородок криво улыбнулся, так что его перепачканное черным лицо стало похоже на сморщенный изюм.
— Я думал, не отобьемся. А тут ты как вжарила им. Они и сбежали, испугались, что поджаришь их всех.
Стелла так же криво улыбнулась в ответ. На большее сил у неё не было.
Войд потер ладонями красные, опухшие глаза.
— Надо было темные очки надеть. Чуть не ослеп от этой пушки.
Оба замолчали. А через пару минут он медленно завалился и упал на бок, уронив голову ей на колени. Сначала Стелла испугалась, подумав что ему плохо, что он умер… Но Войд просто спал, тоненько посапывая.
Она сидела не шевелясь, боясь разбудить Зимородка. Прислушивалась к его дыханию. Убедившись, что он крепко спит, разгладила соломенные волосы, торчащие в разные стороны. Достала из кармана уцелевший во время боя платок и осторожно вытерла скулу Войда от сажи. Осмелев до ужаса, до дрожи, нежно провела пальцами по его щеке, кольнувшей подушечки жесткой щетиной. И ясно поняла — она никогда не покинет Галеот. Никогда не сможет отказаться от права каждый день видеть своего капитана.
Заметки на полях — Синий кодекс
«Слова капитана на корабле — закон. Он может награждать и наказывать; давать работу и отправлять отдыхать; повышать и разжаловать; требовать подчинения, уважения и молчания во время своих речей. Только капитан всевластен на корабле. Даже боги, демоны и духи должны слушаться его, паче случится им оказаться на корабле или дирижабле. Всякий оспаривающий власть капитана — да будет осужден немедля. Всякий прекословящий ему — наказан. И да запомнит это каждый — от старпома до юнги. И каждый пассажир пусть будет послушен ему.»
Так гласит Третий канон Синего кодекса. Самый строгий из записанных. Но Второй канон говорит:
«Капитан несет ответственность за всех находящихся на борту. Любой вред, причиненный члену команды или пассажиру — вина капитана. За каждый свой приказ отвечает капитан перед Трибуналом Семи Ветров. Да будут осуждены всё нарушающие канон.»
В этих двух канонах — гармония кодекса. Один немыслим без другого. Но как же часто плохие капитаны забывают Второй, a нерадивые матросы оспаривают Третий!
Над горизонтом тонкой линией улыбнулся рассвет. На полубак поднялся Косса — голый торс атлета, покрытый, как и лицо, паутиной татуировок, юбка из полосок кожи до пола и монументальная сабля в половину его роста. Больше похожий на ожившее дикарское божество, чем на старого кока.
— Живые.
Косса кивнул сам себе, подмигнул девушке и ушел обратно, чтобы через минуту вернуться обратно без оружия, но с парой одеял. Войда он просто вздернул на ноги за шкирку, накинул на плечи шерстяной лоскут и подтолкнул сонного капитана к лестнице. Стеллу кок укутал одеялом и взял на руки, как ребенка. А она обхватила его за шею и дала отнести себя на камбуз.
Первым Косса взял в оборот Зимородка. Смазал ему пару царапин вонючей мазью, замотал бинтом и сдобрил ворчанием.
— Жить будешь. Иди, кроме тебя на вахту встать некому. Нам еще наземников сопровождать.
Войд с теплотой посмотрел на Стеллу, молча пожал ей ладошку и вышел.
— Теперь займемся тобой, старпом.
Он снял с неё куртку и обработал ободранные руки. Повернув набок, осмотрел спину.
— Всего пара синяков, ерунда.
А затем принялся за ногу. Штанина пропиталась кровью там, где пришелся удар пирата, и, успев высохнуть, прилипла к бедру. Косса цокнул языком и просто разрезал штанины по всей длине. Принес тазик с теплой водой, намочил ткань и осторожно отклеил от кожи. Штаны, превратившиеся в рваные тряпки, полетели в мусорное ведро.
Пальцы Коссы осторожно ощупали ногу вокруг раны. Кок поджал губы и принес ящичек со множеством склянок. Вынул баночку из синего стекла и костяной лопаточкой намазал густую белую мазь. Бедро словно облили ледяной водой. Боль исчезла, а Косса промыл порез, полил темной, остро пахнущей, жидкостью из желтого флакона. Вытащил из деревянной шкатулки нитку и иглу. Стелла, замерев от страха, следила за руками старого кока.
— Спокойствие, — Косса хихикнул, — я делал это тысячу раз, и никто не жаловался. Через пару дней будешь бегать. На вот.
Он сунул в руки девушки странный деревянный кубик. Составленный из деталей разных цветов он казался детской игрушкой. Она повертела его, разглядывая, и неосторожно нажала на белый прямоугольник. Спрятанный внутри механизм щелкнул — части игрушки пришли в движение и куб превратился в усеченную пирамиду. Стелла не поняла, как это произошло. Положила на ладонь, взялась за один из углов и снова надавила, уже на красную деталь. Внутри зажужжало. Пирамида, игнорируя законы геометрии, сложилась в октаэдр.
Пока девушка увлеклась странной игрушкой, Косса быстро зашил рану. Намазал зеленой мазью и заклеил пластырем.
— Заживет, как на кошке.
Кок отобрал деревянный шар у девушки.
— Хватит. Уже всё.
— Что это за штука?
— Ловушка для ума. Её придумал один свихнувшийся механик для дочери своего короля. Она сломала ногу, а лечение было болезненным. Этот «кубик» отвлекал её во время процедур. Потом, когда принцесса выздоровела, король дарил его провинившимся придворным. Если не отобрать эту игрушку, человек может умереть от истощения, сутками пытаясь понять принцип превращений. Чем больше смотришь и думаешь, тем сильнее увлекаешься. Пытаешься поймать закономерности, выстраиваешь теории, пробуешь разные варианты. Но шутка в том, что механизма внутри нет — сплошная магия и случайности. Только дураков и магов она не может поймать в свои сети.
Косса унес ящик с лекарствами и спрятал в шкаф.
— Рана и правда ерундовая. Сейчас поешь, поспишь и будешь как новенькая.
Он завернул Стеллу в одеяло, устроил в углу на диванчике и принялся кормить супом с ложечки. Возражений старый кок не принял. А когда миска опустела, стал напевать колыбельную, пока глаза девушки не закрылись.
Проснулась Стелла под вечер. Нога почти не болела, а в груди было тепло и спокойно. Коссы на камбузе не было, и она, запахнувшись в одеяло, отправилась к себе в каюту. Оделась и, чуть прихрамывая, вышла на палубу. Там еще оставались следы вчерашнего побоища. Темные пятна сажи, проломленные доски в нескольких местах, какие-то тряпки, лежащие темными комками. И кривая сабля, воткнутая в мачту. С жалостью осмотрев любимый корабль, старпом пошла на мостик.
За штурвалом стоял Войд. В темных очках, с царапиной на лбу, капитан выглядел немного смешно.
— Пришла в себя? Садись, — он махнул на кресло позади себя, — там еще чай должен быть.
Чая осталалось совсем чуть-чуть, на донышке крутобокого чайника, расписанного петухами. Но Стелле хватило и этого.
— Команда вымоталась, и ветра почти нет. Ползем, как мухи, еле поспеваем за караваном.
Переговорная труба закашляла и каркнула голосом Борхоста:
— Право руля на два румба.
Войд усмехнулся.
— Знаешь, где был наш цверг во время битвы? Преспокойно спал у себя в каюте. Я, говорит, вам все равно бы не пригодился, а абордажи с детства не люблю. Утром выхожу на палубу — он стоит себе, плюет за борт и жалуется. Что слишком сильно шумели, и он не выспался. Я даже выкинуть его хотел. Но сдержался — ему еще ремонт корабля оплачивать.
Труба возмущенно захрипела:
— Про ремонт уговора не было!
Войд вытащил из кармана миниатюрный томик Синего кодекса, открыл на закладке и с чувством прочитал вслух.
— Раздел пятый, статья десятая.
