Дарья Кузнецова - Ищейка

— Марена, где вы? — настороженно крикнул я.

— Здесь, здесь! Идите на запах краски, — весело ответила вполне живая художница откуда-то сверху, из глубины дома. Я облегчённо вздохнул.

Я поднялся по лестнице, принюхиваясь. Я, как Ищейка, предложение идти на запах краски мог бы считать оскорблением. Если бы девушка знала, кто я, и действительно хотела меня обидеть.

— Марена!

— Да-да, вы на верном пути, — голос прозвучал уже ближе. Пройдя короткий коридор, я открыл тонкую витражную дверь и попал в огромное помещение, с выходом на балкон с одной стороны и огромными окнами с другой. Судя по множеству пустых подрамников, набросков, холстов, рам и совершенно непонятных нормальному человеку предметов, это была мастерская. Хозяйка обнаружилась у окон, и она увлечённо творила. Длинная, до пят, белая просторная рубаха с закатанными рукавами была тут и там заляпана пятнами краски, рыжие волосы — небрежно собраны в хвост. — Добрый день, Блэйк, — улыбнулась она, на мгновение отвлёкшись от картины. — А я, видите ли, творю с утра пораньше. Ночью проснулась от звуков бури, и с тех пор не могу оторваться — вдохновение. Ловлю вот, пока оно есть. Вы, кстати, выглядите живее, чем вчера.

— Да я себя и чувствую тоже гораздо лучше, — я хмыкнул. — А можно посмотреть на ваше новое творение?

— Отчего ж нет, — она пожала плечами. — Я не суеверна и не понимаю, почему нельзя показывать незаконченные работы. Только зря надеетесь, вас тут нет, — рассмеялась художница. Снедаемый любопытством, я подошёл к холсту.

Это был портрет лазурного дракона. Причём именно портрет; обычно этих загадочных существ изображали схематично, вдалеке, а здесь он занимал первый план. В сердце бури, во всполохах молний и порывах ветра, он… танцевал?

— Вы так быстро пишете? — ошарашенно уточнил я, разглядывая почти готовую картину. Во всяком случае, дракон, за вычетом хвоста и передних лап, был прорисован полностью.

— Очень редко, только когда вот такое сильное вдохновение, — отозвалась художница, на моих глазах кладя быстрые мелкие мазки.

— А почему дракон? — я оторвался от созерцания работы художницы и задумчиво огляделся, выискивая, куда бы присесть.

— Я же говорю, меня разбудила буря. И мне показалось, что в сердце такого шторма непременно должен быть этот прекрасный зверь. Хотя… Что-то какой-то он слишком уж… незвериный получается. И, что уж там, жутковатый. Взгляд у него больно разумный получился, но при этом хищный… А вы как думаете, что такое лазурный дракон?

— Да я как-то никогда не задумывался над этим, — честно ответил я.

— Можете взять вон там, в углу, табурет… Если не боитесь испортить брюки, он вполне может быть не слишком чистый, — предложила девушка. — А меня иногда посещают такие мысли… Иногда кажется, что это просто дух стихии, вроде элементаля. Безмозглый и послушный воле ветров. А иногда — что это разумное существо. Причём, пожалуй, разумнее, чем большинство моих знакомых…

— Скорее уж, животное. Только не простое, а магической природы, вроде единорогов, — огласил я одну из версий, которая казалась мне более жизнеспособной и менее фантастичной, чем все остальные.

Дело в том, что драконы с древних времён и по сей день оставались огромной загадкой нашего мира и вызовом всем магам, вместе взятым. Никто даже примерно не знал, кто это или что это, откуда они берутся, куда деваются и где обитают. Видели их довольно редко и практически всегда — издалека. Лазурных драконов видели только перед штормом или во время шторма, правда, чаще, чем всех остальных — или просто моряки столь активно привирали и обладали более развитым воображением. Огненных драконов иногда видели в песках, около вулканов или при лесных пожарах. Ледяных — в горах и далеко на севере. По слухам, существуют ещё чёрные драконы, где-то далеко на востоке, за Великим хребтом, за пределами всех населённых земель, в полулегендарных Пустошах.

Место это овеяно таким количеством жутких историй и мифов, а внятных свидетельств столь мало, что лично мне проще вообще про них не вспоминать. Это пустынный район, природная аномалия, в которой не действует никакая магия, и даже, по слухам, физика ведёт себя как-то по-другому. Исследовать пытались многие, вернулись… да, собственно, считай, никто и не вернулся. Во всяком случае, в своём уме — точно. И рассказывали мифы ещё более страшные, чем известно широким массам. В итоге, на Пустоши плюнули даже ближайшие соседи — скалисто-вулканическое плато, не слишком большое по площади, не представляющее никакой видимой материальной ценности. Конечно, всяких маньяков-энтузиастов и поныне хватает, но серьёзные экспедиции, насколько я знаю, последнюю сотню лет туда не направлялись. В общем, драконы-то чёрные, может, там и есть, только точно мы этого не узнаем никогда. Разве что, когда-нибудь, когда маги придумают что-нибудь такое, чтобы работало в тех местах и было там полезным… Разведка с воздуха, к слову, тоже совершенно бесполезна — от дремлющих и вяло извергающихся вулканов над Пустошами висит постоянное облако пепла. В общем, Пустоши — они пустоши и есть. Пусто и никого нет.

— А, может, иллюзия? — хитро покосилась на меня Марена.

— Может, и иллюзия, — я пожал плечами. — Я знаю с десяток версий, и все они более-менее обоснованные. А как вам такая: драконы на самом деле аватары бога-Создателя?

— Ух! — восхитилась девушка. — Такого я ещё не слышала… Это кто вам подобное сообщил?

— Да был у нас один теолог-теоретик, со мной вместе в Академии учился, — я хмыкнул, вспоминая того забавного нескладного паренька, талантливого Целителя, который просто бредил драконами в свободное от костоправства время. — А можно мне будет посмотреть на картину, когда вы её закончите?

— Посмотреть? — она вновь покосилась на меня. — Можно.

— А купить? — весело улыбнулся я.

— Видно будет, когда закончу, — она пожала плечами. — Я не со всеми картинами могу расстаться. Вот, к примеру, за "Пленника" мне предлагал один сударь целое состояние, едва не обиделся, когда я отказалась. Но я пообещала ему его собственный ростовой портрет, успокоился. Когда портрет был готов — вообще, по-моему, забыл, что хотел купить что-то другое, — девушка хихикнула.

— А этот самый "Пленник" на выставке был? — поинтересовался я.

— Конечно, — она пожала плечами. — Тот ваш портрет, на балконе башни. И вот так, плавно и ненавязчиво, мы подошли к, собственно, цели нашей сегодняшней встречи, — сообщила она, не отрываясь от мольберта.

— Вы поразительный художник, — я не выдержал и рассмеялся.

— Это отчего же? Мне говорят, я талантлива, — художница пожала плечами. — Но вы же не это имели в виду?