— Не могу я быстрее, — вспылил старший шерп.
Нима постарался сдержать гнев. Он знал, что Лхакпа сильно намучился за последние два дня, но своим упрямством тот уже начинал его раздражать.
— Дай помогу. — Нима сел на корточки у ног Лхакпы и зашнуровал ему ботинки. Наконец Лхакпа был готов.
— До какой высоты нам идти? — спросил он у Тодда, выйдя из палатки.
— Не знаю. Если Хэлу удастся поставить Джози на ноги, они выйдут вам навстречу. Если нет, придется подняться на Южную вершину. Их жизни зависят от вас.
— А сам почему не идешь? — Лхакпа ткнул Тодда кулаком в грудь.
— Я должен оставаться здесь, — отвечал Тодд. — Если я покину лагерь, некому будет поддерживать связь. И тогда никто не будет знать, кто из нас жив, а кто нет. Так вы идете? — Он обращался к Ниме, поскольку не был уверен, что Лхакпа в последний момент не заупрямится.
— Идем. — Юноша подтолкнул своего напарника и первым зашагал от палатки, молча взывая к богам.
* * *
— Джози, уже рассвело. Пора идти.
Джози резко очнулась. Она все еще находилась на проклятой горе. Зрение немного восстановилось. Через отверстие в пещеру проникал свет, и она различала вокруг неясные очертания предметов. Возле нее на корточках сидел Хэл.
— Начинаем спуск, — сказал он и, выкинув наружу рюкзак Джози, высунулся из углубления. — Хочешь знать, что я вижу?
— Хочу. — Джози заставила себя сесть.
— Ясный день. Небо достаточно чистое. Веревочные перила не потеряем. Через пару часов встретим шерпов.
— Я плохо вижу.
— Не беда. Я буду контролировать каждый твой шаг. — Хэл вытащил шприц. — А теперь замри. Вколю тебе дексаметазон.
Он сделал ей укол в бедро прямо через одежду. Джози мгновенно взбодрилась.
— Я прямо чувствую, как наливаюсь силой, — сказала она, ощущая гудение крови, разгоняемой препаратом.
— Это ненадолго, — предупредил Хэл. — Так что идти надо быстро.
— Мне кажется, пальцы сейчас взорвутся.
— Дай посмотрю.
Джози протянула ему руки, и он стянул с них перчатки. Волдыри увеличились, кожа на кончиках пальцев еще больше почернела. Хэл не стал расстраивать спутницу, понимая, что печальные известия не прибавят ей бодрости духа.
— Ухудшений нет. Заживут.
— Мне их ампутируют, да?
— Нет, если ты готова бороться. Считай, что нам крупно повезло. Могло быть гораздо хуже. Ночь мы провели в укрытии, хорошо поели, попили…
Хэл глянул на часы. Шесть семнадцать. Он упаковал свой рюкзак и принялся одевать Джози. Сделать это было не просто. За ночь ступни распухли, так что ему пришлось силой впихивать их в ботинки. Шнурки смерзлись в путаный комок. Хэл долго возился с ними, а потом целых пять минут согревал дыханием свои окоченевшие пальцы, чтобы завязать собственные ботинки.
— Ладно. Я выбираюсь первым, ты лезешь за мной.
Хэл повернулся к выходу — и оцепенел. В проеме вырисовывалось чье-то лицо. Хэл отшатнулся, тяжело дыша от испуга.
— Что там? — в замешательстве спросила Джози.
— Все нормально. Спокойно. Сейчас разберусь.
Лицо, смотревшее на Хэла, было безобразно обморожено. Между огромными волдырями блестели глаза-щелочки с налитыми кровью белками и тусклыми зрачками. Нос и щеки раздулись, кожа черна как уголь. Губы синие, борода заляпана сочащейся изо рта кровью.
Альпинист с трудом разомкнул губы; вокруг них треснула корочка льда.
— Помогите.
— Того? — воскликнул Хэл. — Это ты?
Альпинист молча раскачивался из стороны в сторону.
— Шерпы пришли? — обеспокоенно спросила Джози.
— Нет, не шерпы. Это Того. Он всю ночь пробродил в урагане. И сейчас в ужасном состоянии.
— Так мы идем?
Хэл быстро принял решение.
— Того мы идем в лагерь. Я постараюсь помочь тебе. Сам я буду страховать Джози, но если ты в силах спускаться с нами, я прослежу, чтобы ты не сбился с пути. Ясно?
— Нет! — Гого полез в убежище.
Хэл взял Васева за плечи, преграждая ему дорогу:
— Гого, нельзя терять время.
— Заткнись!
Гого со всей силы отпихнул Хэла и просунул в углубление голову и плечи. Хэл попытался вытолкнуть его, но противник оказался сильнее. Он набросился на Хэла с кулаками.
Подтянувшись, Гого рухнул на дно, придавив Джози.
— Он меня задавит. — Джози пыталась сбросить его с себя.
Хэл столкнул с нее Гого.
— Ну что, идем? — Голос Джози дрожал от страха.
Гого мгновенно среагировал на ее слова.
— Не уходите! — яростно закричал он. — Помогите мне!
— Хэл, пойдем. Препарат не будет действовать вечно. Я уже достаточно окрепла.
Хэл почувствовал головокружение. Короткая схватка истощила его.
— Дай подумать.
— О чем?
— Не гони, Джози! — вспылил Хэл. — Я должен решить, как мне действовать, хорошо?
— Ничего хорошего. — Джози попробовала подобраться к выходу. — Мы уходим. Я не собираюсь здесь погибать.
— А как же Гого?
Джози неуклюже занесла ноги над Гого Васевым, но протиснуться мимо него не смогла — было слишком тесно.
— Эй! Прочь с дороги. Подвинься!
С досады она принялась бить его по ногам. Гого не шевелился. Джози ударила его еще раз и повалилась на спину, хватая ртом воздух.
— Мы же почти ушли. Зачем ты его впустил?
— Я не смог его остановить.
— И что теперь? Что ты предлагаешь? Будем сидеть, пока совсем не замерзнем?
— Вариант первый: мы вдвоем уходим, и тогда он, — Хэл показал на Гого, — погибнет. Вариант второй: мы остаемся и поддерживаем в нем жизнь до прихода шерпов. Они доберутся к нам часа через четыре, принесут кислород. Потом все вместе благополучно спустимся вниз.
— Ну при чем тут он? Он сам загнал себя в это дерьмо. Мы за него не отвечаем.
— А если бы это был Себастьян?
— Как ты можешь сравнивать?
— А иначе ты не хочешь понимать. У этого человека тоже есть близкие, и они сейчас мучаются у телефона, не зная, жив он или нет. Точно так же, как ты когда-то.
Джози чувствовала, что возбуждение в ней угасает — действие препарата прекращалось. Хэл смотрел на проем.
— И что же ты решил? — безучастно спросила она.
— Я не могу его бросить, — наконец произнес он. — Сообщу Тодду, что наши планы изменились.
У Джози не осталось сил спорить. Она устало протиснулась на свое место у стены и легла.
— Моя смерть будет на твоей совести. Этого я тебе никогда не прощу.
Хэл похлопал Джози по колену.
— Мы все вернемся домой, — пробормотал он. — Это наша главная цель.
Он заставил себя сосредоточиться на стоявшей перед ним задаче — вызвать по рации Тодда. Хотел поднять руку, но она будто свинцом налилась. Его одолевала дремота.
