— От вас мне надо немного. Я, как вы понимаете, не собираюсь останавливаться на уровне станционного компьютера. Оглянитесь! Примитив! Пока примитив.
Я постоянно совершенствую себя. Уже вся территория пустыни — единый живой мыслящий организм. На первом этапе мной должна стать вся планета. Или я ею. Как вам больше нравится? Каждая песчинка — ячейка моего тела, каждое дерево — нервное окончание, атмосфера — кожа…
«Что же делать, — размышлял Жуков, рассеянно слушая план завоевания Вселенной. — Где слабое место этого осколка прошлого?»
Излучатель поблескивал на столе, близкий, но недосягаемый.
— После планеты я дотянусь до звезд, пространства, галактики. Но… — А. К. на мгновение умолк. — Для всего этого требуется такой пустяк, как…
— Энергия, — договорил за «бога» инспектор.
— Верно. Я открыл ее неисчерпаемый источник, но любому недоучке известно: чтобы получить энергию, надо сперва затратить часть на ее получение. Резерв же станции почти исчерпан.
«Проблема решается, — от напряжения на лбу инспектора выступили капельки пота. — У любой задачи имеется решение».
— Ваш звездолет появился очень кстати. Как видите, пригодился и аварийный маяк… Я воспользуюсь энергией корабля, чтобы открыть себе путь в вечность.
«Стоп! Что фактически представляет собой А. К.? Именно что-то среднее: уже не человек, но еще и не до конца компьютер. Грань! Должна быть грань, которая с годами окончательно исчезнет. Платье рвется по шву…»
— Энергоблоки «Альбатроса» вы могли снять и без моей помощи. Зачем вам все же я? — сказал Жуков лишь для того, чтобы что-то сказать. Крохотная зацепка бродила где-то в лабиринтах памяти.
Голос А. К. приобрел оттенок покровительности:
— Я хочу предложить вам чудесную возможность вырваться из стада и возвыситься.
— То, что вы назвали стадом, на человеческом языке называется обществом, на благо которого я и работаю. Вы предали своих товарищей и предлагаете мне тоже стать предателем.
А. К. замолчал. Ромашка на дисплее задрожала и рассыпалась. Наконец кибернетик проговорил:
— Не заставляйте меня раскаиваться в том, что я вас не уничтожил еще у звездолета!
«А ведь он сердится! — с удивлением отметил Жуков. — Значит, все-таки А. К. не до конца утратил способность переживать. Может, это и есть та грань, которая отделяет человека и машину?»
— Грубостью своей вы чуть было не закрыли себе путь к власти над Вселенной! — продолжил А. К. уже более миролюбиво. — Я сделаю вас бессмертным. Я переведу ваше сознание в машину, очищу его от всего, что мешает развитию. Вы станете тем, кому служат владыки!
— Вам-то какая выгода от этого? — нарочито грубо спросил инспектор.
— Дело в том, что информация, накапливающаяся во мне, требует разрядки. Как бы вам это доступно объяснить?.. Системы мои несколько нестабильны, нужна накладка биополей слабого постороннего разума. Переходя опять к аналогиям, мне иногда требуется собеседник, не являющийся частью меня самого.
«Ого! — подумал Жуков. — Кажется, тепло!» Инспектор решил проверить блеснувшую догадку:
— Короче, — громко сказал он. — Вам срочно потребовался друг. Богам, оказывается, тоже бывает одиноко…
Рубка сотряслась от рева. На экране засверкали рубиновые пунктиры. Жуков оторвал руку от подлокотника и пошевелил пальцами. Фиолетовые нити выскочили с запозданием в несколько секунд…
— Я не нуждаюсь в друзьях! Не путайте понятия дружбы и рабства. Божественная власть не делится. От вас требуется лишь преклонение.
«Как его разобрало, — облегченно подумал Жуков. — Значит, все правильно. Что такое эмоции с позиции человека? Переживания, способные иногда отключить волю и психологические тормоза. А с позиции вычислительной машины? Наводки, помехи, несмодулированные сигналы или ошибки в программе, сбивающие компьютер с заданного ритма работы! Не поэтому ли А. К. стремится любой ценой подавить их, понимая, что рано или поздно они приведут его системы к полному дисбалансу?»
— Представьте: вы можете повернуть или даже остановить развитие любого мира! Возможность карать и награждать в масштабах Вселенной…
«Когда у человека начинает говорить совесть или его мучает стыд, у А. К. не срабатывают логические цепи. Рыдания, бульканье, провалы в речи, срывы изображения на экранах возникают только в таких ситуациях. Системы компьютера борются с возникающими в них сбоями, и в это время реакция на окружающую среду запаздывает».
— А если я не соглашусь? — спросил инспектор, оттягивая время.
— Ваше согласие и не требуется, — хмыкнул А. К. — Я мог бы проделать все операции еще тогда, когда усыпил вас. Просто фактор добровольности — стабилизирующий фактор, а это для меня весьма ценно.
«Сумасшедший? А может, просто несчастный, которого кризис старого общества загнал в тупик, волей случая оказавшийся электронной вычислительной машиной? Что же делать? Уничтожить? Ведь в нем все же осталось что-то человеческое…»
— Вы растворитесь в моем могуществе, станете пылинкой, но в то же время неизмеримо огромной…
«Выхода нет, — решил наконец инспектор. — Какое же чувство наиболее доступно А. К.? Что осталось в его машинной душе? Жалость? Любовь? А может, чувство вины? Вины перед теми, кто умер у него на глазах?»
— Мне вас жалко, — сказал Жуков громко и отчетливо. — Какой вы бог? Вы — предатель, продавший товарищей, человечество, Землю. Вы — хитрец, забившийся в машину, чтобы выжить, и смотревший оттуда на страдания людей, живших с вами бок о бок долгие годы. Всеми вашими действиями руководила трусость, а идея величия — лишь способ оправдать себя перед своей же совестью. Вы пытаетесь заставить свои чувства замолчать, потому что они не дают вам спокойно жить, потому что знаете, что могли помочь «тем двоим» победить вирус. Однако вам нравилось, что выход есть только для одного, что они погибнут, а вы, который вечно на вторых ролях, выживете. Хитрец! Подлый, трусливый хитрец!
Жуков выдохнул последние слова и метнулся к столу. В прыжке он схватил излучатель и, уже падая, почувствовал, как его оплетают фиолетовые нити. Собрав остатки сил, он повернулся и выстрелил в распределительный щиток энергоблока. Тонкий белый луч, оранжевые лепестки огненного цветка…
Темнота.
Жуков очнулся от нестерпимой боли в ноге. Он лежал на полу, уткнувшись лицом в пластиковое кресло. С потолка и стен свисали вытянувшиеся почерневшие нити. Скупой свет аварийного автономного светильника с трудом пробивался сквозь облака гари. Пульт управления безжизнен и темен. Тлела обшивка стен.
