Ничего существенного ни Крайн, ни доктор Сташек к этому рассказу добавить не смогли.
Мэдвиг не знал, что и думать. Через ущелье Гримсдейла проходила единственная удобная дорога на Лавовое плато, на краю которого расположился Форт-Манус, а следовательно, через Колено — место, где ущелье изгибалось почти под прямым углом, — приходилось проезжать всем. Грубо говоря, это значило, что хоть раз в неделю кто-нибудь да бывал там.
— Заметьте, майор, — прервал затянувшееся молчание Блад, — все началось после прибытия «Доры». Так что коммодора понять можно: после того — вследствие того.
— «Дора» — контрабандный виски. Логично, — согласно кивнул Сташек. — Грешен, после истории с вами, Крайн, я и сам так думал… Но если не виски, то что же? Что мы еще получили с «Дорой»?
— Я — кибердиагностический комбайн и ПРП, — откликнулся Блад.
— Электронный микроскоп… Комплект для биологички… Микротом… — стал перечислять Шпринц.
— Консервы, — добавил Грили.
— Ну, пищевое отравление здесь ни при чем, — отмахнулся Блад.
— А что при чем? — не без ехидства полюбопытствовал Мэдвиг.
— Понятия не имею. Что еще мы получили?
— Запчасти к геотанкам. Микрореакторы. — Мэдвиг на мгновение задумался. — Катапульту для гравикоптеров…
— Аэрокары, — вставил Крайн.
— Не то, не то, — сокрушенно вздохнул Сташек.
— А может быть, и то самое, — возразил Мэдвиг. — Почем знать? Мы же ищем сами не зная что.
— Если отбросить алкогольную версию… — начал Шпринц.
Возмущенный Сташек поперхнулся дымом, ксенобиолог же невозмутимо продолжал:
— То я могу предположить воздействие на психику со стороны какого-то представителя местной фауны, Правда, ни псевдис, ни рогатый монстр гипнотическими способностями не обладают…
— Почему обязательно гипнотическими? — спросил Блад. — Если здешнее зверье боится нашего акустического барража, оно и само может оказаться способным к звуковым атакам. Что вы на это скажете, коллега?
— Что это крайне маловероятно, коллега Блад. И прежде всего потому, что никакому здешнему зверью не нужно нас спаивать.
— Возможно, пьянеем только мы, а местное зверье дохнет или приходит в шоковое состояние. Скажем, если это гипотетическое существо способно генерировать инфразвук…
— А не может ли его генерировать аэрокар? — перебил врача Сташек.
— Не считайте конструкторов глупее себя, доктор, — воз мутился Мэдвиг. — Если такой звук опасен, его, безусловно, быть не может.
— Как и инфразвукоиздающего монстра, — присовокупил доктор Шпринц. — Насколько я представляю здешнюю фауну.
— Однако гипноизлучающего монстра вы представить себе могли, коллега Шпринц?..
— Стоп, — сказал Мэдвиг. Ему все меньше нравился ход совещания. — Боюсь, так мы скоро придем к тому, с чего начали.
— А что вы предлагаете, майор?
— Напиться.
— То есть?..
— То есть отправиться туда, к Колену, и повторить маршрут Крайна и Грили. В порядке, так сказать, следственного эксперимента.
— А что, в этом есть резон, — согласился Сташек.
Через полчаса шестиместный аэрокар выскользнул за ворота Форт-Мануса.
А через восемнадцать часов Мэдвиг сидел в кабинете Декстера.
— Должен признаться, вы были правы, коммодор, — сказал он, невинно уставившись Декстеру в глаза.
— В чем?
— Крайн, как и Грили с доктором Сташеком, напились именно святым духом.
— Тем же, что и вы, майор? — За спокойствием коммодора Мэдвиг ощутил сокрушительную ярость голодного псевдиса.
— Так точно, коммодор. Неповторимое ощущение, почти полная эйфория, как сказал доктор Блад.
Декстер поднялся из-за стола. В голосе Мэдвига звучала такая убежденность в полной безнаказанности, что коммодора невольно подмывало эту уверенность обмануть. Однако он сдержался.
— Так в чем все-таки дело, майор?
— В аэрокарах. Вы помните стены ущелья? Они все трещиноватые. И в Колене есть трещина, точнее, даже каверна, которая уходит прямым продолжением выхода из ущелья. Когда аэрокар поворачивает, поток воздуха от винта ударяет в эту каверну, и в ней создается эффект органной трубы. Причем «поет» она инфразвуком с частотой двенадцать герц и звуковым давлением сто пятнадцать децибел. А такое сочетание оказывает на мозг воздействие, адекватное чистому спирту в неограниченной дозе…
Когда на следующее утро вход в каверну забетонировали, Декстер облегченно вздохнул. Теперь инцидент действительно был исчерпан.
В этом блаженном убеждении коммодор пребывал целую неделю, до того самого момента, когда к нему в кабинет вошел Мэдвиг в сопровождении вездесущего Картрайта. На лицах у обоих было такое выражение, что сердце Декстера сжалось в предчувствии… И предчувствие не обмануло его.
— Взгляните-ка в семнадцатый бокс, коммодор, — попросил Мэдвиг, пока Картрайт делал переключения на панели экрана внутренней связи. Декстер уставился на появившееся изображение.
Внутри бокса было человек десять — механики, наладчики из ремонтной мастерской и даже кое-кто из лабораторного персонала. Они сидели в самых разнообразных позах вокруг чего-то, явно переделанного из барражной сирены, — такие через каждые двести ярдов были расставлены вдоль дороги, своим пронзительным воем отпугивая псевдисов. На лицах у всех застыло идиотски-блаженное выражение.
— Инфразвуковой излучатель, — коротко пояснил Мэдвиг. — Приспособились, дьяволы…
О том, что эту штуку почему-то окрестили «коктейлем Декстера», Мэдвиг тактично умолчал.
Рисунки Н. ГРИШИНА
Начать рассказывать эту необычную историю, пожалуй, надо издалека — с преступления, которое тогда так и не удалось раскрыть. Помню, муж вернулся в тот вечер поздно, и я сразу увидела, что он чем-то расстроен.
— Что-нибудь случилось, Морис? — спросила я.
— Со мной ничего. Но весьма неприятную историю мне рассказал профессор Бикельман.
Профессор Бикельман был старым опытным терапевтом. Морис когда-то учился у него, а теперь преподавал вместе с ним, когда мы переехали сюда, в Цюрих.
— Ты помнишь Урсулу Егги, Клодина? — спросил Морис.
— Урсулу Егги? Это сестра, которая — выходила нашего Марселя? Конечно, помню.
— С ней случилось несчастье. Последнее время она присматривала за одной богатой старухой, даже миллионершей вроде, некой Матильдой фон Эрни-Альбах. У той были сахарный диабет в тяжелой форме, водянка, подагра с сильными болями, в общем, целый букет болезней. Но старуха была еще довольно крепкая. И вот позавчера она внезапно скончалась. Причем, судя по всему, от инъекции большой дозы морфина, которую ей сделала Урсула Егги.
