– Как это? – не поняла мать.
– Люди наши уходить налегке будут, – пояснил дядя. – Сама понимаешь, когда такая беда в дом приходит, не до вещей, не до мебели. Почти всё нажитое оставить придётся. Вот и приглядывай за сербами-соседями. Если кто из них позволит себе на чужое позариться, спросим потом строго.
– Когда? – печально спросила мать.
– Думаю, не так уж долго ждать остаётся, – серьёзно ответил дядя.
– Сигареты заканчиваются, – объявил Кендрим, отбрасывая в сторону пустую пачку.
– Съездим в город и купим, всего-то и делов, – лениво обронил Кабан.
– А заодно опять постреляешь… – подначил верзилу Кендрим.
– Не фига сербам спать спокойно! – хохотнул Резар.
Дядя уехал.
– Я ненадолго, – сказал он племяннику при расставании.
– Далеко едешь? – поинтересовался Арджан.
– В Албанию и ещё кое-куда, – не стал вдаваться в подробности Эрвин. – Кстати, запомни: без моего личного, подчёркиваю – личного – распоряжения ни во что не ввязывайся. Знаю я вас, молодых: голова горячая, кровь кипит. Присматривай за матерью, запоминай всё, что увидишь и услышишь. У нас, племянник, впереди великие дела.
Не будь этих слов, Арджан, конечно, не сидел бы на месте. Вчера, например, наверняка прогулялся бы с Резаром и ещё несколькими парнями на окраину Приштины – пострелять по сербским кварталам. Но нельзя, значит – нельзя…
– Я этим поганцам устрою счастливую жизнь! – вещал тем временем Кабан. – Из дому носы побоятся высовывать. А вам-то не скучно бока пролёживать?
– Приказа нет, – лениво откликнулся Кендрим, избавляя Хайдарагу от необходимости отвечать.
– Приказа… – проворчал Резар. Хотел что-то добавить, но, посмотрев на собеседников, промолчал. Арджан чуть не расхохотался: на лице верзилы явственно читалось, что мысли в его голове крутятся с натугой, точно несмазанные шестерёнки. Что-то прикинув, Кабан фальшиво произнёс: – Приказ – это святое. Без него никуда…
– Умница, – Кендрим вскочил на ноги и с наслаждением потянулся. – Поехали за сигаретами!
– Может, ещё что прикупим? – оживился Резар.
– Там видно будет…
Не новый, но всё ещё ходкий внедорожник быстро доставил их от села, в котором базировался отряд учекистов на окраину Приштины.
– Фу, – сморщился Кендрим, едва только сбавившая скорость машина въехала на городские улицы. – Свиньи эти сербы!
Приштина, и прежде-то не отличавшаяся особой чистотой, была буквально завалена мусором. Стихийные помойки громоздились возле домов, выползали на тротуары и проезжую часть. Над всем этим «благолепием» роились тучи мух.
– Убрать не могут? – продолжал возмущаться Кендрим.
– Они пробуют, но мы им мешаем, – радостно заржал Резар и мстительно прибавил: – Ничего, пусть повозятся в своём дерьме.
В приоткрытое окно вползала отвратительная вонь.
– Передохли они уже, что ли? – пробормотал Хайдарага, зажимая нос.
– Да нет, пожалуй… – Кендрим быстро поднял стекло и пояснил: – Скорее всего, холодильники завонялись. Электричество наверняка отключают, вот продукты и портятся.
Арджан кивнул. Жители Приштины – и сербы, и албанцы – обожали иметь дома запас мяса. Купят бычка или телёнка и – в морозилку. Если то и дело отключать электричество, такой запашок появится – мало никому не покажется!
Улицы были пустынны. Редко-редко появлялся нервно озирающийся прохожий, лишь группы военных бдительно посматривали на проезжающий мимо них внедорожник. На диво безлюден оказался и рынок.
– Куда все подевались? – удивился Хайдарага.
– Кто куда, – пожал плечами Кендрим. – Я своим знакомым позвонил, порекомендовал сегодня сюда не соваться.
– Почему?
– А вдруг к нам югославские военные привяжутся? Что ж невинным людям зря страдать. Ишь, – он зло посмотрел на проходящий мимо патруль, – скосоротились, сволочи.
– А что, могут и привязаться?
– Едва ли, – усмехнулся Кендрим. – Думаешь, они не догадываются, что мы из АОК? И что? Даже если точно знать будут, и то не тронут.
– Потому что боятся, – авторитетно заявил Кабан.
– Можешь и так думать. Если тебе это радость доставляет. На самом деле сербы опасаются лишний шаг сделать. Им сейчас дополнительный конфликт са-авсем не нужен.
– Это почему? – вытаращился Резар.
– Есть такое понятие: мировая общественность, – терпеливо пояснил Кендрим. – Она поведением шайки Милошевича возмущена до предела. Даже до Белграда дошло, что если они не одумаются, добром для них всё не кончится. Думаешь, зря господин Эрвин в Европу уехал? Там очень даже хотят знать, что у нас происходит. И узнают. Из первых, так сказать, уст. Понял?
– Не-а, – сконфуженно покачал башкой Кабан.
– Уф-ф… – вздохнул Кендрим. – Знаешь что, Резар? Не забивай ты всем этим свою премудрую голову. Там и так уже понапихано столько всякого, что для дополнительных сведений места нет.
– Ага! – польщенно осклабился верзила.
– Вот и договорились. Покупаем сигареты и поехали отсюда.
– Побольше купить нужно, – предложил Арджан, брезгливо озираясь. – Дорогие? Наплевать! Что-то не хочется мне часто на эту помойку ездить.
– Выпивки возьмем? – озаботился Кабан.
– Мы не будем, – жёстко произнёс Кендрим. – А ты, как знаешь. Сам будешь перед господином Эрвином оправдываться.
– Да я не себе, ребятам… – стушевался верзила.
Уже когда отъезжали от рынка, Хайдарага обратил внимание на молоденькую женщину.
– Честное слово, колготки! – кричала она в трубку мобильного телефона. – Да, на рынке! В киоске Момчило Трайковича!
– Бабы всегда остаются бабами, – ухмыльнулся Кендрим. – Война, землетрясение, наводнение, им главное – приодеться и приукраситься. Подозреваю, что когда Моисей народ израильский по пустыне водил, баб больше всего волновало, где косметику раздобыть.
– Это какой же Трайкович? – спросил Арджан. – Не лидер ли косовской партии «Возвращение»?
– Он самый.
– Охота ему ерундой заниматься… – неодобрительно пробурчал Резар.
– Это, друг мой, не ерунда, – пояснил Кендрим. – Это – бизнес! Войны начинаются и заканчиваются, целые страны летят в тартарары, а бизнес вечен. Конечно, киоск на приштинском базаре – мелочь, но из таких мелочей вырастает большое дело, приносящее миллионы.
И вот пришло время возвращения албанцев. Югославскую армию вынудили покинуть Приштину. Разрушенную – натовцы постарались. Сирену, предупреждающую население о бомбёжках, не было смысла включать-выключать. Самолёты, снаряжённые бомбами, прилетали один за другим. Превратились в руины почта, милиция, да и весь центр города, но бомбы упорно ложились в уже не существующие цели.
