— Очень буду рад. Я никогда не отказывался от служения на поприще процветания веры и нации… — напыщенно сказал муфтий. — Любое задание, возложенное на меня деятелями великих держав, — большая честь… Мы сделаем все, что в наших силах.
Удивительно мог говорить Садретдинхан! С какой гордостью он произнес последнюю фразу! Но в то же время муфтий постоянно давал понять: помните, мы нуждаемся в поддержке, в постоянной помощи…
Агишев почувствовал это.
— Будем говорить откровенно, господин муфтий, — предложил гость.
— Пожалуйста! — с улыбкой поклонился муфтий.
— Англичане не зря считают себя мировой державой. Они пустили глубокие корни во многих странах Востока, опутали их сетями «Интеллидженс Сервис». Ведь и ваши люди — турки и туркмены — действуют в северных районах Ирана благодаря поддержке англичан. Теперь было бы неплохо помочь и Америке. Вы человек умный, к тому же — мой друг, много видели и все прекрасно понимаете. Поверьте, в скором времени Англия потеряет свои позиции как мировая держава, и единственным диктатором в мире будет Америка. Выбирайте сами…
Муфтий, с напряженным вниманием выслушав гостя, недолго взвешивал предложение.
— Вы коснулись щекотливого и сложного вопроса мировой политики. Действительно, Америка играет одну из ведущих ролей в мире. И мы, на чужбине пребывающие, благодарны ей за протянутую нам руку. Однако я думаю, если мы будем сотрудничать с вами, не порывая с Англией, то от этого станем только сильнее.
— Хорошо, пусть будет по-вашему. Но могу я, возвратившись в Вашингтон, заявить там о том, что господин муфтий не пожалеет сил своих для помощи Америке?
— Ну конечно, вы только обяжете меня!
Агишев был доволен: он выполнил основное задание хозяев. Муфтий не один, у него разветвленная система агентов, он главарь целой организации. Неважно, что сейчас Садретдинхан не может порвать с англичанами. Американцы богаты, они не жалеют денег, и муфтий вскоре это почувствует. Тогда-то он сделает окончательный выбор.
Удовлетворенный ходом беседы, Агишев рассказал, что в правительственных кругах Вашингтона уделяется все большее внимание развитию мусульманских организаций.
Беседа затянулась до вечера. Перед уходом Агишев дал муфтию вашингтонские адреса и назвал людей, с которыми он должен переписываться. А муфтий, прощаясь со своим старым другом, снова просил не забывать их, пребывающих здесь, на чужбине.
Эти слова, почти жалоба на свою судьбу, были намеком, верно понятым посланцем американской разведки.
Захидулла улыбнулся. Разумеется, он прибыл в Мешхед не с пустыми руками! Перед муфтием легла пачка зеленых банкнотов.
— Это вам нестоящее приношение, всего лишь небольшой аванс. Надеюсь, что дальнейшее наше сотрудничество будет плодотворным и взаимно полезным…
Проводив дорогого гостя до самых ворот мечети, муфтий возвратился с Мирзой в худжру и взял в руки «приношение»:
— Ух, нечистое отродье! Богач так и норовит показать свое богатство! — восхищенно проговорил он, взвешивая в руках крупную пачку стодолларовых бумажек. — Лишь от богатых и перепадает нам, милый Фархад.
Взглянув на развеселившегося муфтия, Мирза процитировал двустишие персидского поэта:
Без золота не будь — в нем сила деяний твоих,
Скрывается в нем смысл почестей твоих…
— Да, поэт прав, — согласился муфтий.
Положив пачку на стол, муфтий потер ладони и, прищурив глаза, взглянул на своего секретаря.
— Этот день принес нам радость. Вы можете убедиться, мулла Фархад, как нас ценят великие державы.
Мирза согласился.
— Издалека приехал ваш гость…
— Вот именно…
В тот же вечер купец, прибывший в поисках каракуля, отправился в обратный путь. Отправился с пустым чемоданом. Но гостю, видимо, достаточно было обещаний и сведений, полученных от муфтия.
Центр советской разведки был поставлен в известность о встрече американского разведчика с муфтием. Впоследствии письма Агишева будут попадать в надежные руки, и это поможет предотвратить ряд провокаций против нашей страны.
Мирза Садыков все острее ощущал, как далеко был рассчитан план советской разведки, выполняемый сейчас с помощью скромного секретаря муфтия Садретдинхана.
Покуда человек не говорит,
Неведом дар его, порок сокрыт.
СаадиПрошло несколько дней после отъезда Захидуллы, и к Садретдинхану пожаловал новый гость, тоже один из его давних соратников, — Аннакули Курбан Саидов. В свое время этот отъявленный националист занимал ответственный пост в Туркмении, но был разоблачен и бежал в Мешхед.
Здесь ему пришлось нелегко, Мешхед не мог прокормить всех бездельников, а все свои сбережения Саидов за полгода истратил. Это, конечно, было на руку муфтию: именно таких людей он без промедления ловил в свои сети.
И вот сейчас Курбан Саидов, уже некоторое время живший на подачки Садретдинхана, удрученный, с опущенной головой, снова переступил порог худжры. Он жаловался на безвыходное положение муфтию, и без того достаточно хорошо осведомленному о его бедах.
После небольшой паузы Садретдинхан заговорил вкрадчиво, издалека:
— Вы вступили на тернистый путь борца за нацию. Мы никогда не забываем и не бросаем на произвол судьбы своих старых друзей, Вам, — муфтий говорил уже повелительным тоном, — нет смысла долго оставаться в Мешхеде. Мы сочли нужным осуществить ваш переезд вместе с семьей в Герат. Там вы разыщете близкое вам, уважаемое лицо и передадите ему мое письмо. Никаких трудностей у вас не будет.
Аннакули был готов ехать хоть на край света. Только бы избавиться от приближающейся нищеты…
Конечно, он благодарен муфтию, он растроган: о нем думают и беспокоятся. Но все-таки… Саидов вопросительно посмотрел на Садретдинхана:
— Я не собираюсь отказываться от вашего предложения, господин муфтий, но мне хотелось бы знать, к кому именно вы пошлете меня.
Муфтий прищурился и как можно равнодушнее сказал:
— Я же говорю, что этот человек вам очень близок и хорошо знаком… Это господин Джунаидхан.
Аннакули невольно вздрогнул. По его спине пробежал неприятный холодок. Он сам был свидетелем убийств, жестоких погромов, пожарищ, которые сеял этот палач туркменского народа. Пусть Аннакули был на стороне Джунаидхана, но в душе его жил постоянный страх перед этим беспощадным убийцей.
Может все случиться… Убийца, не моргнув глазом, снимет голову с любого, кто работал в советских органах. Вот чего опасался Аннакули.
