под опись материальные ценности принимать будут, сверяя наличие.
Тихое недовольное сопение собеседника резко прервалось. Дыхание затаил или умер от страха?
— Как по вашему законодательству за воровство наказывают? — поинтересовалась я, заодно проверяя живучесть растратчика.
— Зависит от суммы…
— Вам, как я понимаю, грозит расстрел через повешенье с полной конфискацией?
Опять тяжкий вздох. Мой чёрный юмор он не оценил.
— Леди, что мне делать?
— Здрасссти! — всплеснула я руками от такой наглости.
— Здравствуйте, — канцлер приподнялся и поклонился, а потом вновь плюхнулся на жёсткую скамью.
Сейчас передо мной сидел не вельможа высокопоставленный, а жалкий старик, обременённый огромной семьёй, члены которой подходили к нему с одним: «Денег дай!» Бесчисленные кузины и кузены, их дети и внуки — все хотели получить в клювик от щедрот «доброго дядюшки». Прожорливым кланом руководила крепкая властная старуха — мачеха канцлера. Любое возражение пасынка она парировала громовым голосом: «Щенок неблагодарный! Я тебя выкормила, а ты…»
Не читаю мысли, не лезу ни к кому в голову, но вот эта информация так ясно считалась, словно собеседник добровольно транслировал мне свои мысли. М-да, детские страхи, они живучи. Даже когда мы их не осознаём.
— Так какая у вас задолженность перед казной, сударь?
— Сумма такова, что проще по вашему совету или пулю в лоб пустить, или петлю на шею накинуть.
— Стоп-стоп! Во-первых, я вам такого не советовала. Во-вторых, смертью ничего не исправишь. Скажите, у вас дом в Горске есть? — Канцлер кивнул. — Большой?
— Огромный! — как-то зло ответил собеседник. — Фасадом выходит на центральную площадь. Три этажа, сад ухоженный. Ремонт недавно сделали роскошный, мебель по последней моде закупили. Сволочи…
Последнее слово несчастный прошептал едва слышно, но чуткий слух ведьмы уловил, какой ненавистью было оно наполнено.
— Интересно, его продажа вместе с мебелью, шторами, коврами и прочим антиквариатом компенсирует растрату?
— Сполна. Только кто же его купит? Это безумные деньги!
— Найду покупателей, но у меня будет несколько условий. Я их перечнем в письменном виде представлю, а вы мне под ним расписку напишите.
— Всё что угодно, леди, — молитвенно сложил руки канцлер.
Конечно же, со списком я хитрила и оттягивала время, чтобы посоветоваться с Альфредом и Пубоком. Скорее всего, и у них будут требования к чиновнику.
— Пойдёмте, господин канцлер, — поднялась я с жёсткой холодной лавки. — Нам пора.
В течение всей беседы встревоженный Филипп каждые пять минут с настойчивостью электронного будильника ментально задавал один и тот же вопрос: «Ты где? Ты скоро?»
На это я неизменно отвечала: «У меня всё нормально. Уже скоро. Не волнуйся и не мешай»
Вот и пришло время порадовать питомца:
«Выхожу. Скоро буду. Жди!»
— Пора? Куда? — растерянно спросил старик.
— Вам, канцлер, пора признаться Его Величеству в ваших неприглядных делах, — отчего-то излишне пафосно ответила я, но тут же поправилась. — Мы же уже всё решили, чего тянуть.
— Вы правы, леди. Пора получить по заслугам, — вздохнул чиновник и тяжело поднялся.
Солдат, приведших меня, у беседки не было.
— Что и следовало ожидать, — кивнул канцлер, словно соглашаясь со своей участью. — Позвольте, юная леди, помочь вам спуститься. Ступени от росы могут быть скользкими, а это опасно.
Он первым вышел из беседки, спустился на две ступени и повернулся, протягивая мне руку. Галантный кавалер, что уж, подумала я, вынимая руку из кармана.
Канцлер давно служил во дворце и разбирался не только в своих делах. Должно быть, на влажных ступенях этой беседки уже случались неприятности. Предупреждая меня об этом, он сам потерял бдительность. Подошвы лёгких ботинок, не предназначенных для прогулок по саду, заскользили по мокрой полированной поверхности, как по маслу. Судорожные взмахи руками не помогли восстановить равновесие, и мужчина упал.
— Всё произошло так быстро, что не успела ничего предпринять, — оправдывалась я, сидя у камина в кабинете Альфреда, хлюпая носом и сжимая в ладонях стакан.
— Жестоко звучать будет, но такой исход для него лучший, — тихо произнёс Пубок.
Мы с Альфредом недоумённо посмотрели на него.
— Смерть не может быть лучшим выбором! — горячо возразила я.
— Думаешь, расследование, суд и суровое наказание были бы для него более гуманны? — глядя на пламя, спросил побратим.
Мы синхронно глотнули из своих стаканов. Выдержанный коньяк не расслаблял. Страшная картина изломанного смертью тела в луже крови, растекшейся по светлым камням коварной лестницы, продолжала стоять перед глазами.
Пубок легко потряс меня за плечо:
— Агапи, ты с нами?
— А? Что? — вынырнула я из задумчивости.
— Вы о чём-то договорились? — повторил вопрос побратим.
— Да. Он хотел продать дом, чтобы компенсировать растрату.
— Кто же его купит? — фыркнул король. — У нас в Предгорье таких богатеев нет.
— Альфред, ты не будешь против, если банк и представительство Драконниды расположатся по соседству?
Пубок поперхнулся коньяком и закашлялся, король просто хлопал глазами.
— Ты хочешь сказать, что драконы выкупят это здание? — наконец обрёл дар речи Альфред.
— Если ты не против, то я предложу отцу эту сделку. Правда, прежде надо оттуда выселить живоглотов.
— Кого? — хором переспросили мужчины.
— Семейный клан мачехи несчастного канцлера, который довёл его до бесчестья, — и я рассказала о случайно подслушанных мыслях покойного.
— Пубок, разберёшься? — вроде бы спросил, но было понятно, что отдал приказ, Альфред.
— Да, мой король, — без тени иронии ответил бывший командир наёмников, приложив руку к сердцу, поклонился и вышел.
— Он кем у тебя служит? — задала я давно интересующий меня вопрос.
— Определённой должности нет, но побратим взял на себя службу безопасности, — отставив недопитый стакан, ответил король. — Знаешь, несмотря на то, что вернулись мы недавно, он деятельность активную развернул. После коронации официально назначу главой спецслужбы.
— У меня на родине в давние времена подобная служба называлась Тайной канцелярией, — разглядывая, как играют отблески каминного пламени в гранях стакана, наполненного коньяком, непонятно к чему глубокомысленно изрекла я.
— Отличное название. И суть отражает. В любой службе от писанины не уйдёшь, но в этой всё должно быть сокрыто абсолютной тайной.
«Хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах», вспомнилась фраза из прошлой жизни. Не люблю её, но сегодняшний вечер соответствовал сказанному как никогда. Не то что пораньше лечь, но даже уснуть не могу.
