Иван Коновалов - Сержант и капитан

— Так, ты налево, я направо, — скомандовал Никита. — Иди шагом и слушай. Если он где-то здесь, под кустом, пьяный, мертвый или умерший от страха, зуммер должен играть и ты его услышишь. Если что, кричи.

Петруха рысью побежал вдоль дома налево, а Никита пошел направо, обходя дом с угла. Здесь был небольшой проход, выводящий прямо к памятнику Фадееву на Миусской площади. Нет, все равно никого. По улице шла женщина пенсионного возраста с двумя большими авоськами в руках, с трудом перебирая ногами. Увидев Никиту, она перешла на другую сторону улицы и сменила скорость, забыв мгновенно о тяжести своих сумок.

Никита на всякий случай заглянул в мусорные контейнеры — они были плотно набиты доверху. Вряд ли кто-то мог успеть спрятаться в них или сумел бы кого-то запихать туда в течение одной минуты.

Никита пошел назад во двор и, уже не сдерживаясь, во весь голос крикнул:

— Ну что, Петр, как там, нашел что-нибудь?

— Не-е-е. Ничего-о-о.

Никита проверил последний раз трубку. Теперь она молчала. Он непонимающе посмотрел в темную пустоту перед собой, откуда раздался голос Петрухи, и в то же мгновенье БАХ-БАХ-БАХ — три выстрела, сливаясь друг с другом, полыхнули в этой темноте. Никита видел вспышки. Били из-за деревьев на заднем конце двора, ближе к дороге. И тут же от дома два ответных всполоха. Это стрелял Петруха. Еще одна в ответ. И душераздирающий мат Петрухи:

— Ну все, б…, е… мать, п… тебе!

И еще два выстрела в подтверждение угрозы. Никита перескочил через ограждение, пробежал между деревьев и выскочил на дорогу. Стрелявший в Петруху был прямо перед ним в пятнадцати метрах. У Никиты не было пистолета, но он зашел противнику в тыл. Из кустов в сторону Петрухи полыхнул еще один выстрел. Никита понял, что нельзя терять время. Скинул пиджак и побежал на стреляющие кусты. Это заняло доли секунды. Проскочив в несколько прыжков эти пятнадцать метров, он снова перепрыгнул через ограждение и рухнул прямо на стрелявшего. Тот лежал, вытянувшись во весь рост, между двумя кустами сирени, и, сжав пистолет обеими руками, посылал пулю за пулей в глубину двора, откуда неслись ядреные п… е… и б…, подкрепляемые выстрелами. Никита с ходу ударил Петрухиного оппонента кулаком в висок, но не сильно, стараясь не убить. Тот сразу уткнулся лицом в землю и выпустил из рук пистолет. Все, схватка закончилась. Но Петруха опять проревел что-то невообразимое и послал еще одну пулю — теперь уже в Никиту. Она ударила в землю в полуметре от сидящего верхом на поверженном стрелке Никиты. Ему не оставалось ничего, как закричать:

— Что ж ты делаешь, кретин?! В своих стреляешь! Это же я, Корнилов!

И присовокупил все понятные Петрухе выражения, чтобы он быстрее остыл.

— Иди сюда, не бойся.

Прошло десять секунд, может быть, двадцать. Потерявший сознание стрелок был все еще без движения, а Никита все так же сидел на его спине, воткнув захваченный ствол ему в затылок. Наконец из кустов появился еще один пистолет. За ним появился Петр. Он держал пушку прямо перед собой, видимо, насмотрелся полицейских боевиков.

— Все, все. — Никита поднял одну руку. — Бой закончен, победа за нами, фельдмаршал. Должен вам сказать, ваш лобовой удар в сегодняшнем сражении сыграл решающую роль. Мне оставалось только зайти увлеченному вами противнику в тыл, и дело сделано.

— А? — Петруха все еще не понимал, что произошло. — Никита Иваныч, ты, что ли? — сказал он обрадованно и наставил пушку прямо Никите в лоб.

— Да я, я! Опусти ствол! Ты всех уже сегодня победил. Давай лучше посмотрим, кто тебе пытался примерить деревянный макинтош.

Никита встал и отошел в сторону. Он все-таки начальник, не ему переворачивать поверженных. Петруха, так и не придя в себя, сделал жест, чем-то похожий на пионерский, и наклонился над пленным. Было видно, что он не понимал, что именно этот человек стрелял именно в него. Он взял его за плечо и рывком перевернул на спину.

— Вот это да, — все, что смог сказать Никита. Перед ними, перемазанный грязью, но все же узнаваемый, лежал господин Балашофф.

Никита потер висок и посмотрел на Петруху. Тот быстро моргал, не понимая, что происходит:

Кто это, Никита Иваныч... — Больше он не знал, что сказать.Вот это да, — повторил Никита. — Это же наш американец. Ладно, берем его, несем в машину, а то он простынет.

Они подхватили Балашоффа под руки и под ноги и понесли к джипу. Очень близко и очень мощно где-то недалеко завыла милицейская сирена. Похоже, на параллельной улице.

Петруха, рвем когти и все, что можно, — прошипел Никита. Через дорогу напротив шла веселая пьяная компания. Человек восемь-десять — в темноте было трудно сосчитать. Они остановились и заинтересованно смотрели на то, что происходит на противоположной стороне дороги. Вой сирены промчался мимо.

— Эй, мужики, не поможете? У нас здесь неприятность, — крикнул им Никита.

Разухабистая компания, оглашая воплями восторга окрестности, тут же бросилась через дорогу. Наилучший способ усыпить бдительность свидетелей — это позвать их на помощь.

— Вот отлично, мужики, что вы здесь гуляли сегодня. А то нам вдвоем с Петром Васильевичем никак не справиться. Коллега наш малость перепил. Пьян мертвецки. А мертвецов, сами знаете, как таскать.

— Еще бы, у нас тут ниже докторов медицинских наук никого нет. — Ватага радостно заржала. Тот, кто был похож у них на главного — среднего роста, лет пятидесяти, с длинными волосами и в роговых очках, приказал:

— Антон Валерьевич и Владимир Владимирович, давайте, это ваш профиль.

— Без проблем, Дмитрий Валентинович.

Двое самых крепких, по виду — хирурги — отделились от группы пьяных профессоров и помогли дотащить Никите и Петрухе их груз до машины. Балашоффа сложили на заднее сиденье. Антон Валерьевич посоветовал:

— Вы его лучше все-таки прямо посадите, а то если будет лежать на спине, при большой тряске это может вызвать неконтролируемую тошноту, и пациент может захлебнуться, а вы и не заметите.

Никита пожал руки подвыпившим ученым. Скорее всего, они шли с какого-нибудь мероприятия из Менделеевского университета, что за Миусской площадью. Странно, что стрельбу они не слышали. А впрочем, этот город одновременно издает столько непонятных звуков, и каждый третий из этих звуков похож на выстрел.

Петруха сел рядом с Лехой и мстительно прохрипел:

— Ты что ж думаешь, гнида, тебе это так с рук сойдет?! Ты где был, когда нас ломтями кромсали?! Ты почему на помощь не пришел?

— Я там был, где мне было указано. Я ваш тыл обеспечивал. Правильно, Никита Иваныч?

Леха обернулся за поддержкой к Никите, сидящему на заднем сидении. Никита положил голову Балашоффа, теперь абсолютно бесценную, себе на колени. Без него в этой путанице уже точно нельзя разобраться: