«А что, если вмешавшись, я снова сделаю лишь хуже? Но я не могу просто смотреть на то, как время приближает смерть моих друзей… А вдруг Альгадо солгал? Конечно же, так и есть, ведь он… обозначенный, — мысли, как дикие кони неслись без остановки».
Эмма напряженно смотрела в окно. Небо покрылось звездным полотном и сверкало над поместьем, гипнотизируя своей красотой, прекрасное и беззаботное. Внезапно одна из звезд сорвалась с места. Она, совершив полет, упала где-то в лесу и, затаив дыхание Эмма загадала желание.
— Помоги мне принять правильное решение.
Ей все еще было не по себе и мысли продолжали терзать разум, но самое страшное состояло в том, что все эти рассуждения не имели никакого значения, потому что чувства совести, справедливости и дружбы уже определили её выбор.
Тяжело вздохнув, Эмма спустилась на пол и стала готовиться ко сну. Завтра она соберет всех в доме на дереве, она расскажет друзьям все. Пусть это окажется ложью Альгадо и Лилиан с Виктором сочтут её ненормальной. Пусть это будет нарушением договора с «золотым мальчиком» — ей плевать. Она потеряла слишком много и больше всего Эмма боялась потерять тех, кто стал ей дорог. Она не могла допустить этого, она не позволит этому случиться снова…
Трудно понять, каким другим путем можно прийти к истине и овладеть ею, если не копать и не разыскивать ее как золото и скрытый клад.
Джон Локк
ХVIII век…
«Мы сидели над картами день и ночь. Вычислить координаты оказалось не сложно. Собрав экспедицию, вместе с небольшим количеством верных слуг, мы отправились в путь через лес к юго-восточной границе Германии с Чехией — заветное место должно быть недалеко от неё. Наша вера была сильна, и мы нашли то, что искали. В горном лесу, среди остальных деревьев, выделялось одно: невероятной величины дуб, ствол которого — около десяти метров в диаметре — украшала широкая, ветвистая крона. Выросший из каменной горы, он разрушил её своими мощными корнями. Большие и маленькие её куски, возвышались вокруг него, над занесенной веками землей. Цифры координат на расчетах совпадали с нашим местоположением. И обезумевшие от радости мы начали осматривать свою находку, готовясь стать самыми богатыми людьми в мире. Но не тут то было. Обойдя вокруг раз сто, мы так ничего и не нашли. Ни пещеры, ни знаков, указывающих на вход, ни-че-го. Кроме разве что ручьев вытекающих прямо из-под неё. Мы копали, взрывали, молились — ничего не помогало. Земля, словно не пускала нас глубже. Замок требовал свои ключи, и мы приняли решение — начать поиски.»
(Александр Стеланов-Фортис)
Утро завтрашнего дня наступило, минуя ночь. Она не помнила, как уснула: просто упала на кровать, просто закрыла глаза. А потом настал такой непростой новый день — день после того, как на её глазах ушла жизнь. Сколько раз она видела это на экране. Столько, что казалось — это не страшно. Ведь должен же был выработаться рефлекс, защитный механизм от страха, иммунитет к слабости. А ей всегда казалось, что она сильная. Тогда почему внутри все словно замерзло? Почему так хочется плакать?
— Милая, может быть кофе? — спросила Джессика, наблюдая, как Эмма рассеяно мешает ложкой воздух в чашке.
— Нет, не надо, мам, — ответила она вставая. — Я в порядке! «Мы все будем в порядке — подумала девушка, выходя за дверь».
После завтрака, который ничем не отличался от множества других завтраков, проректор объявила, что перед первой парой все студенты должны собраться на площади.
— Все, до единого! — уточнила миссис О'Рой.
Друзья переглянулись. Макс погладил поникшую Эмму.
— Все наладится! Мы во всем разберемся, Эм!
— Что наладится? — спросил Феликс.
Эмма тяжело вздохнула. Она и забыла о том, что никто еще не знает о случившемся вчера. Она посмотрела на другой стол: Альгадо спокойно пил кофе и улыбаясь, что-то говорил Соболевой. Эмма нахмурилась, она не могла понять, как человек может быть таким спокойным, а точнее — безразличным ко всему.
— Так в чем дело Эмма? — снова спросил парень.
— Дождемся общего собрания, — ответила она и закончила завтрак.
Феликс не настаивал, он умел читать меж строк и понял, что с девушкой что-то не так. К тому же Макс многозначительно покачал ему головой.
На улице было немного прохладно. Серое небо, затянутое тучами, грозилось пролиться дождем. Этот цвет был словно отражением вчерашнего вечера и её настроения. Находясь в первых рядах, Макс и Эмма могли заметить, как нервно сжимает микрофон слегка бледная проектор. Они знали причины, они знали последствия, но они не знали лишь самого главного — чем это обернется для них в будущем. Внутри было лишь тяготеющее ожидание. Эмма прижалась к нему, и Макс обнял девушку, готовый защитить её ото всех и вся.
Проректор не стала говорить пред речей. Она просто сразу объявила, что на территории поместья минувшим вечером было совершено преступление: убита студентка старших курсов Ганна Эстер. По толпе прошелся тревожный шепот. Кто-то всхлипывал. Так же женщина объявила, что с этого момента, в целях безопасности, им строго настрого запрещается гулять на территории поместья позднее восьми часов вечера. Она добавила, что мера эта временная, и скорее всего, уже через несколько дней она будет снята.
— Но, пока, все студенты академии должны быть бдительны! Преступники, совершившие это преступление, покинули поместье в тот же вечер, но они еще на свободе, — предупредила она, завершая речь. — А сейчас, все расходитесь по своим занятиям. Я попрошу мистера Демиена Альгадо и мисс Эмму Керн зайти в кабинет ректора через пятнадцать минут.
Последние слова привели толпу в состояние безграничного любопытства. Все глаза были устремлены к Максу и Эмме.
— Что от вас с Демиеном нужно ректору? — поинтересовалась Яна, догнав одногруппницу у входа в академию, где парой минут ранее скрылся Альгадо.
— Я еще не знаю, — солгала Эмма.
Не глядя на подругу она поспешила на второй этаж. Её союзник уже ожидал аудиенции у кабинета Соболева. Когда она приблизилась, он молча отвернулся. «И, слава Богу! — подумала Эмма, не желая услышать очередное хамство». Когда дверь, наконец, открылась и Элеонор пригласила их войти, он оттолкнул Эмму и вошел первым. Мысленно послав его ко всем чертям, она закрыла за собой дверь и очутилась пред небольшой аудиторией.
Пока шел допрос, родители девушки и её младшая сестра-первокурсница сидели и молча плакали. Эмма не могла не заметить сходства сестер Эстер: большие голубые глаза, белокурые локоны — Данна, словно ранняя версия своей сестры, крепко обнимала тень их матери.
