От Юрека Маринжа я получил перечень районов, подходящих для выброски, а также немало советов относительно требований, предъявляемых к месту приземления. Эти данные были для меня весьма ценными, поскольку разведка своими силами безопасных районов отняла бы слишком много времени.
Очень удобное место в Бельске, под Груйцем, указали братья Жупанские. Проведя рекогносцировку, я решил принимать парашютиста именно здесь. У этого места был ряд преимуществ. Во-первых, оно находилось недалеко от Варшавы, что с учетом трудностей транспортировки радиостанции и оружия было очень удобным. Во-вторых, у нас там были свои люди — поляна находилась на территории имения графа Моравского, управляющим у которого служил двоюродный брат Жупанских. Он обещал нам помощь. Кроме того, вокруг места приземления тянулся лесной массив, имеющий форму двух прямоугольников, соединенных узкой полоской деревьев. Своеобразная конфигурация леса позволяла летчику легко отыскать место выброски, а нас деревья прикрывали со стороны Груйца, где стояла немецкая воинская часть, а также со стороны усадьбы и деревни, так что можно было свободно пользоваться световыми сигналами. С тем чтобы облегчить летчику задачу, помимо сигнальных огней на месте приземления, я решил разместить дополнительные огни по оси подхода самолета в районе Лукува и Гарволина.
После согласования с Центром план выброски был утвержден. Арцишевский ввел положение повышенной боевой готовности. Игорь ежедневно передавал в Центр метеосводки и вот, наконец, в один из дней принял радиограмму, уведомляющую, что этой ночью прибудет курьер. Я немедленно отправил своего школьного товарища Генрика Скворецкого с сигнальной лампой в Гарволин, Юзека Клюфа — в Лукув, а сам с Жупанским, Томашунасом, Камровским и Копкой поспешил в Бельск.
День мы пересидели у родственника Жупанских, а к ночи направились с фонарями на поляну. К нам присоединился и сын Моравского. К сожалению, ожидали мы напрасно — в эту ночь самолет не прилетел.
Я оставил всю группу на месте, а сам вернулся в Варшаву выяснить обстановку. Валеры объяснил мне, что по техническим причинам вылет был отменен. Назначен новый срок — через два дня. Я снова все подготовил, но и на этот раз никто не прилетел. В очередной радиограмме сообщалось, что самолет, обстрелянный немецкой зенитной артиллерией, вынужден был вернуться на базу.
В последних днях апреля был назначен третий срок, причем предусматривалось, что в случае необнаружения летчиком места приземления курьер будет сброшен в произвольном месте и затем уже сам доберется до резервной явки, предварительно назначенной Арцишевским. Явкой был выбран киоск на углу Пулавской и Раковецкой улиц, принадлежавший трем сестрам из Гдыни, тем самым, у которых так неудачно началось установление нашей связи с Павяком.
Ночь выдалась на редкость темной, облачность была высокой — условия благоприятные как для нас, так и для летчика. Мы расставили и замаскировали сигнальные фонари, которые нужно было раскрыть, как только станет слышен гул самолета. Люди заняли заранее назначенные места наблюдения. Все развивалось по плану. Но самолета не было. Однажды нам показалось, что донесся гул мотора, но это был автомобиль, проехавший где-то неподалеку. Продрогшие, не отрывая глаз от неба, мы просидели в лесу всю ночь. В четыре утра стало светать. Надежда пропадала — при дневном свете сигнальных огней не увидишь.
Назначенный час выброски давно миновал. Огорченных ребят я отправил на базу, а сам на всякий случай еще остался. И вдруг, когда стало совсем уже светло, донесся гул мотора. Я стал подавать в сторону приближающегося самолета условные сигналы. К сожалению, было уже слишком светло. Ничего не заметив, летчик пролетел дальше. Теперь и мне не оставалось ничего другого, как вернуться в Варшаву и доложить Арцишевскому о неудачной операции.
Мы были страшно обеспокоены, не схватят ли немцы курьера, сброшенного ясным днем на незнакомую территорию. С огромным напряжением ожидали его прибытия в назначенный пункт. Из Центра поступила радиограмма, что курьер все-таки сброшен неподалеку от условленного места.
К нашей радости, на следующий день курьер явился и был переправлен на явку в ресторан на Пулавской. Там его встретил Арцишевский и привел на квартиру к Гурницкой. Курьером оказался плотный среднего роста мужчина, говорил он с заметным акцентом и представился как Богдан Цитович.
Из его рассказа мы узнали, что он был сброшен в районе Добешина, у железной дороги на Радом. Цитович доставил нам особый подарок от Генерального штаба — комплект фотографий церемонии подписания соглашения между Советским и польским правительствами. Эти фотографии нам предстояло распространить как доказательство установления новых дружественных отношений между советским и польским народами. Очередной курьер должен был доставить нам кинохронику о пребывании польской делегации в Москве, а также кинопроектор для демонстрации кадров об этом историческом моменте. Вместе с Цитовичем был сброшен контейнер с двумя радиостанциями и оружием. К сожалению, контейнера Цитовичу после приземления найти не удалось.
Нужно было действовать молниеносно. Я изготовил для курьера временные документы, оформив их по всем правилам. С этими документами и под опекой Юзека Клюфа Арцишевский направил курьера обратно в Добешин отыскивать парашют. Им долго пришлось бродить по окрестностям, прежде чем Цитович узнал домик, возле которого приземлился. Ему на редкость повезло — он угодил на военный полигон, с территории которого немцы выселили всех жителей. Солдаты не заметили ни брошенного парашюта, ни контейнера. Парашют обнаружил местный житель, который тайком пробирался в свой дом, чтобы присмотреть за хозяйством. Заметив свисающее с дерева полотнище, он стащил его на землю и закопал неподалеку от своего дома. Контейнера он, к сожалению, не видел. После целого дня поисков его наконец обнаружили повисшим на деревьях метрах в трехстах от избушки. Его тут же выпутали из ветвей и закопали глубоко в землю, замаскировав сверху дерном, ветвями и листвой.
Через пару дней Юзек с Юреком Томашунасом в несколько приемов доставили обе рации и оружие в Варшаву, Теперь в нашем распоряжении было четыре передатчика, а для их обслуживания три радиста.
НЕМЦЫ ГОТОВЯТ НАСТУПЛЕНИЕ
Богдан Цитович в сопровождении Эдека Згида в качестве помощника выехал в Пётркув, где ему предстояло пока работать. В это время произошло важное событие. В Варшаву прибыл Зигмунд Енджеевский, сообщивший мне о чрезвычайно интересном наблюдении: его люди зафиксировали большой поток пустых грузовых автомобилей, направляемых на Центральный фронт. Я предположил, что это может быть связано с предстоящей перегруппировкой значительных масс войск. Мы немедленно отправились к Арцишевскому, чтобы вместе обсудить эту интересную информацию.
