Но… батальон насчитывает едва два месяца существования, охватил всего 300 человек и провел только два занятия. Даже комсомольцы, для которых участие в батальоне обязательно, сплошь и рядом пропускали занятия.
— И вчера, во время сбора в штабе батальона, творились, мягко выражаясь, неувязки. Комбат не знал фамилий ни военкома, ни своего помощника. Тревога застала батальон врасплох. Из общежитий все же студенты прибыли быстро, а вот живущие на квартирах отстали, связь с ними не была никак налажена. Поскольку батальон собрался не в полном составе, в первую ночь он был перегружен караульной службой, а сейчас охрану сменить еще некому.
— Младший комсостав батальона состоял из студентов, бывших ранее на военной службе. Сейчас, как запасные, они отправились на призывные пункты, а батальон остался без командиров.
— Но я не сказал ни слова об энтузиазме, охватившем институт, как и всю страну. Все поголовно студенты встали в очередь на запись в батальон. Караульные несли службу по 12 часов. За два-три дня (именно столько, хотя и не больше, есть в нашем распоряжении) мы закончим формирование батальона и усиленно обучим его основным приемам противовоздушной обороны, — словом, поставим батальон на ноги.
«Отставить студенческую роту»
Военный кабинет института — эти четыре комнатки на чердаке — были забиты людьми и завалены снаряжением.
Комбат, предпрофкома Лобков и уполномоченный от комсомола по военным делам Александров после бессонной ночи продолжали работать.
О чем думал маленький подвижной Александров, глядя на остальных работников штаба?
— «Всего два дня назад ты, Лобков, прямо с непростительным равнодушием относился к работе. Целых две декады ты не мог поставить на профкоме вопрос о средствах для батальона. Военрук на собрании перечислил далеко не все недостатки. У нас ведь почти нет винтовок. Сейчас дорогое время уходит на добывание снаряжения. Два раза ты, Лобков, отнимал у нас день от занятий батальона под профработу, а занятий и так у нас было позорно мало»…
Все это маленький Александров думал, но не говорил, потому что время считал для споров неподходящим. Сейчас все не покладая рук наверстывали упущенное. Постышеву с Фоминым обрадовались:
— Вы ведь на занятиях были! Пойдете на пост! Становитесь в коридоре.
Там уже строились два десятка студентов. Комбат с только что прибывшим представителем МВО обходили студентов.
— Винтовки еще не получены! — говорил комбат.
— Что ж, с палочками хотели нам помогать? — усмехнулся человек с ромбом. — Ну, ничего, винтовки выдадим. Рота пойдет на Окружную, на охрану погрузки боеприпасов. С уставами студенты знакомы?
— Еще не все…
Человек с ромбом задал несколько вопросов по караульной службе двум-трем студентам. Они запутались.
— Москву, по крайней мере, знаете, свой район? Где расходятся Курская и Нижегородская дороги?
Сосед Постышева покраснел:
— Я первокурсник, только что из Рязани.
— Какие подходы к вашему институту со стороны Лефортова?
— Это что — подходы?
— Отставить студенческую роту! Затребуем рабочих-металлистов, — сухо сказал человек с ромбом. Вышел из здания, сел в мотоциклетку и уехал.
У секретной лаборатории
Постышева вызвали к столу.
— Часовым у аэродинамической лаборатории имени Жуковского. У секретной лаборатории. Винтовки у нас, товарищ, для тебя нет. Получай ручную гранату. Разборку гранаты проходил? Что же молчишь? Говори: умеешь с гранатой обращаться или не умеешь?
Постышев был как раз из числа тех студентов, для которых производственная учеба плотно заслоняла военную. В памяти ясно всплыла картина. Тир. Смена стреляет. Постышев оставлен разбирать модель гранаты. Он использовал это время для других целей и сумел довольно хитро увернуться от вопросов. Ну, конечно, же, он твердо намеревался сам восполнить этот пробел в военном кабинете. Всего через неделю.
— Знаю, знаю! — выпалил он, и сам сейчас же спохватился, что делает глупость.
Разводящий уже поставил Постышева у двери на третьем этаже с надписью: «вход посторонним воспрещен».
— Сейчас же расспрошу товарищей, граната — пустяковое дело! — успокаивал себя Постышев, и вдруг понял, что разводящий, прежде чем уйти, говорит ему что-то насчет двери. Но что именно — он прослушал. Одна ошибка повлекла за собой другую.
Со второго этажа слышались шум и движение. Да, у него были прорывы и в допризывной подготовке. Он не знал, как вызвать разводящего. Во всяком случае, с этим позорным враньем он покончит немедленно. Он уже собрался сбежать с лестницы, позвать проходивших. Но по лестнице деловым шагом поднялся человек. В пальто с воротником, без шапки, видимо, преподаватель. Бегло спросил: «Никто не проходил по коридору?» — и, не дожидаясь ответа, открыл дверь своим ключом.
— Кто вы такой? — успел спросить Постышев.
— Заведующий лабораторией! — засмеялся пришедший.
— Не пускайте никого, кроме Николая Ивановича!
Постышев был полон сомнений. Но теперь он уже никак не мог отойти от двери. В лаборатории был посетитель. Зловеще проползли 10–30 минут.
Ручная граната
Разводящий и лысый в пенсне стояли перед Постышевым.
— Заведующий в лаборатории.
— Что вы бредите, он в Ленинграде. Да вы что, впустили кого-нибудь без разводящего? Не может быть!
Кинулись к двери. Она заперта изнутри. В лаборатории тишина. У всех одна мысль: выйти он не мог. Стойте, — кажется, рядом есть запечатанная дверь. Толкнули соседнюю дверь, ока поддалась.
Тогда шпион широко растворил дверь лаборатории и в два прыжка спустился по лестнице.
Впереди всех Постышев бежал за ним по саду.
— Стой, а то гранату брошу.
— Срывай кольцо! — крикнули сбоку.
В горячке преследования он сорвал кольцо и остановился, не зная, что делать.
В этих гранатах запальник взрывается через четыре секунды после снятия кольца. Их бросают по счету.
— Бросай! — исступленно крикнул какой-то студент, отпрыгивая разом шагов на десять.
Постышев еще раз взметнул гранатой и вдруг прижал ее к груди и повалился в снег. Секунды бешено понеслись. Ему показалось, что он все еще сжимает пустую консервную банку, стоя у телефона — в коридоре.
— 1–62–30. Дайте, пожалуйста, мне очень надо! — сказал он раздельно.
Граната не взорвалась. Студент, спрятавшийся за деревом, разглядел, что пальцы Постышева судорожно зажали ударник. Он подбежал, вырвал ее из рук и надел кольцо.
Постышева подняли и повели в амбулаторию. Он увидел, как задержали шпиона, лежавшего в снегу в ожидании разрыва.
