— Все хорошо, — бормотал князь, оглаживая плечо, которое под жесткой тканью скафандра язык не поворачивался назвать хрупким. — Мы прорвались.
— Я думала, все уже погибли, — тихо призналась девушка. — Темнота, а вокруг никого. И невесомость…
— Ну уж нет! Если погибать, то лишь в ваших объятиях! — возразил капитан.
Мисс Зайчик мгновенно выскользнула из его рук.
— А вы хам, сударь! — заявила она, но тут же снизила тон: — Конечно, спасибо за помощь, только…
— Сейчас мы доставим вас к остальным пассажирам. — В голосе Гагарина прорезался космический холод. — Леди даст вам нюхательной соли…
— Я помогу мисс, — вмешался Оливер.
— Да, мистер Голд, будьте любезны…
Даяна одарила капитана взглядом, в котором можно было прочесть что угодно, кроме любви, и последовала за каргомастером, который взял ее на буксир.
Князь выдохнул, попытался собраться с мыслями. Теперь ему предстояло заняться кубриком, где оставался запертым американец. Судя по приборам, воздух у него имелся. Но почему тогда Левшин говорил, будто с кубриком не все в порядке?
Гагарин разблокировал люк. Изнутри вырвались отнюдь не испуганные девушки. Князь невольно отшатнулся — мимо проплыли чьи-то полосатые носки, смятые бумажки, в которых легко угадывались британские фунты, и зубная щетка. Капитан заглянул в кубрик. М-да, межпланетным порядком здесь и не пахло. А чем именно пахло, слава богу, не позволял обонять закрытый шлем. Среди невесомого хаоса незакрепленных предметов лишь один оставался на удивление неподвижным. Хотя страховочная шнуровка здесь была ни при чем. Полупассажир — получлен экипажа Юджин Гант словно прилип пониже спины к корабельному борту и лишь слабо поводил руками.
— Любопытно, — проговорил князь. — Как это вы проделываете?.. Не проще ли было оставаться в гамаке?
— Я бы с превеликим удовольствием, сэр, — признался парень. — Но не могу оторваться, словно что-то держит, — и совсем тихо добавил: — И задница болит… Извините, сэр.
— Хм…
Вслед за капитаном в кубрик протиснулся каргомастер. Они обменялись быстрыми взглядами.
— Вот, помню, был у нас случай… — начал было Оливер.
— Потом расскажете, мистер Голд, — перебил его Гагарин. — А пока загерметизируйте дверь, а я воздух стравлю. А ты, Юджин, как только давление упадет, ручками и ножками пошевели. Попробуй оторваться…
Не дожидаясь падения давления, Юджин замельтешил конечностями, но определенная часть его большого тела словно приклеилась к борту.
— Ну, операция начинается, — провозгласил Гагарин. — Заплатка готова?
— Так точно, сэр! — браво отозвался Оливер.
Давление воздуха стало стремительно падать. Купюра с выцветшим лицом королевы стремительно рванулась к решетке воздушной системы, но была ловко перехвачена капитаном. И вдруг Юджин освободился, и межпланетники сразу заметили сквозную дыру, темнеющую в светло-серой переборке.
— Мистер Голд!
Одноногий межпланетник, ловко оттолкнувшись протезом, подлетел к пробоине и прилепил аурентиевую заплату.
— Ну вот, теперь порядок, — спустя десяток минут сказал Гагарин.
В каюте снова был воздух, и можно было поднять забрала гермошлемов.
— Да, парень, ты прям в скафандре родился, — добродушно сказал Оливер. — Теперь можешь всем рассказывать, как спас корабль, закрыв пробоину своей… гм… своим телом. Конечно, синяк там ты заработал будь здоров. Сидеть будет трудновато, но это уже пустяки. До свадьбы заживет.
— До свадьбы доживет! — радостно подхватил паракот, которого тоже освободили из скафандра. — Это уже пустяки! — И вдруг осведомился сострадательно: — Не беспокоит?
Юджин только застонал.
Если бы не беспокоило!
— Их сиятельство Юпитер! — торжественно объявил Сайрус Крейн.
Капитан был трезв как стеклышко, а потому склонен к пафосным речам. Весь его торжественный вид как бы говорил: с этим гигантом не шутят. Сколько кораблей благодаря ошибкам экипажей и неточности расчетов не смогло вырваться из объятий Юпитера и навеки сгинуло в его бурной атмосфере! И лишь единственному из межпланетных капитанов удалось вернуться практически с того света. С тех пор имя Быкова стало в один ряд с такими легендами пространства, как Джонсон, Венци, Кэрью.
Крейн не спешил становиться легендой. Он здраво оценивал свои шансы. Если речь не идет о спасении шкуры, капитан «Бродяги» ни за что не станет рисковать собой, экипажем и кораблем. Пусть молодые дураки жгут циклотроны, крушат кости перегрузками ради сомнительной благосклонности девки по имени Слава. Настоящему межпланетнику, поседевшему в перелетах, нужны не фанфары, а деньги. Фанфарами горла не промочить…
Вот уже несколько суток, как Юпитер занимал иллюминаторы по правому борту. Даже на большом расстоянии чувствовалось, насколько велика планета, названная в честь бога-громовержца. Гигант стремительно вращался. Оранжево-коричневые полосы пересекали его диск. Величаво проворачивалось знаменитое Красное Пятно — самый большой ураган в Солнечной системе. При виде его даже в самой зачерствелой душе поневоле рождалось почтение.
Как и положено божеству, гигант был окружен целой свитой спутников. Этакая Солнечная система в миниатюре. Четыре больших и несколько десятков мелких. Однако мелочь Харриса не интересовала, да и из четверки интерес представлял лишь тот, что был наиболее близок к Юпитеру. Так вышло, что Харрис никогда прежде не бывал дальше Марса. Всю дорогу от Земли помощник мистера Джонса не покидал своих апартаментов, изводя прислуживающего ему Келлса капризами. Иллюминаторы в каюте Харриса были всегда плотно зашторены, но и он не удержался, чтобы не взглянуть на величественного красавца. Впрочем, ничего, кроме приступа раздражения, это зрелище в Харрисе не вызвало.
— И где эта Ио? — осведомился он у капитана, когда тот прибыл к нему в каюту с докладом.
— Вон там, — Крейн указал на одну из звездочек, — буквально через пару дней мы выйдем на ее орбиту.
— Долго… — каждая минута в пространстве казалась Харрису вечностью.
— Ничего не поделаешь. В системе Юпитера надо быть предельно осторожными, — ответил капитан.
«Бродяга» шел на малой тяге, постепенно выходя на орбиту спутника Юпитера. В теле Харриса царила легкость, однако даже она не радовала его. Не любил человек пространство, и ничего с этим не поделаешь. Если и вынужден был порою покидать родную планету, то лишь из-за очередной финансовой махинации, и каждый раз мечтал как можно скорее вернуться. И все-таки даже вечность когда-нибудь проходит. С юпитерианской орбиты корабль перешел на орбиту Ио. Теперь с одного борта возвышалась исполинская стена самого царя богов, а с другого — полумесяц его вечного спутника. Точнее — спутницы.
