— Понимаешь, это один из самых темных и спорных вопросов в теории и практике гипноза. На сей счет у крупнейших авторитетов мнения самые противоречивые. Надо в нем как следует разобраться.
За обедом муж был молчалив, задумчив и рассеян. А потом сразу ушел к себе в кабинет и сел за стол, обложившись толстенными учеными фолиантами. Я слышала, что часто он вставал и начинал расхаживать по комнате, так ему всегда лучше думалось.
Я старалась ничем не помешать ему и сама, конечно, думала о том же. Зная, разумеется, ничтожно мало о гипнозе по сравнению с Морисом, даже я прекрасно понимала, как интересен и важен этот вопрос: можно ли гипнотическим внушением заставить человека совершить преступление?
То, что Петер Гросс в тот момент, когда его поймали на месте преступления, вовсе не был в гипнотическом сне, меня не удивляло. Существует ведь так называемое внушение на срок. Человека усыпляют, внушают что-нибудь сделать через определенное время или по условному знаку, а пока забыть о задании. Он просыпается, ничего не помнит о сделанном внушении, а потом в назначенный момент точно его выполняет.
Опыты по такому внушению помогли, кстати, ученым узнать немало интересного о деятельности нашего подсознания — например, выяснить, что у каждого из нас есть «внутренние часы», идущие удивительно точно. Одной женщине, рассказывал Морис, внушили под гипнозом взять листочек бумаги и нарисовать на нем пирамиду ровно через 4335 минут после пробуждения. Она проснулась, ничего не помнила о внушении, занималась обычными домашними делами, но через три дня вдруг взяла листочек бумаги и нарисовала пирамиду. И это было сделано точно в назначенное время, ее «внутренние часы» шли минута в минуту с теми, по которым женщину проверяли ученые!
Причем задание может внушаться на длительный срок — иногда, как рассказывал мне муж, их не забывали и выполняли даже через год.
Некоторые опыты по внушению на срок Морис проводил при мне, и они всегда производили потрясающее впечатление. Только что человек был совершенно нормален, разговаривает с вами, шутит — и вдруг совершает какой-нибудь нелепый поступок, начисто забыв, что ему это внушили сделать в гипнотическом сне: громко запоет прямо на улице, станцует, поставит стул на стол.
И при этом никто из них не мог объяснить, почему так сделал. И всегда вид у людей, выполняющих задание, внушенное им на срок, становился в этот миг каким-то отсутствующим, как у лунатиков!
Неужели это действительно так хитро и необычно задуманное преступление? Мне не терпелось поскорее узнать это, но я не решалась отвлекать мужа расспросами. А он все читал, размышлял, расхаживая по кабинету, думал, не замечая меня и забыв обо всем на свете, машинально разрезая за ужином мясо и чуть не насыпав в кофе соль вместо сахара. И опять скрылся в кабинете.
Отвлек его от размышлений неожиданный гость, и вся эта и без того запутанная, заинтриговавшая меня история вдруг приобрела совершенно новый, какой-то бешеный ритм и начала ошеломлять одним невероятным поворотом событий за другим…
Когда раздался звонок у входной двери, я машинально посмотрела на часы. Мне показалось, что ослышалась: было уже без двадцати одиннадцать, час вовсе но подходящий для визитов. Мне почему-то стало страшно, я хотела позвать мужа, по он не вышел из кабинета, видимо, не слышал звонка. Поколебавшись, я не стала его отрывать от работы и одна вышла в прихожую.
Нет, мне не послышалось: звонок прозвенел снова — требовательно, резко.
— Кто там? — спросила я.
Мне что-то ответил мужской голос, показавшийся вроде знакомым.
— Кто там? — повторила я громче.
— Это я, Тренер. Откройте, пожалуйста, Клодина.
Я начала неуверенно отпирать дверь. Оглянулась, увидела, что в дверях прихожей стоит Морис: видимо, он услышал второй звонок и мои вопросы и вышел из кабинета. Его появление сразу успокоило меня, и я распахнула дверь.
На пороге действительно стоял комиссар Тренер. Мы долго молча смотрели друг на друга. Комиссар медленно снял шляпу и спросил:
— Почему вы глядите на меня как на привидение?
Я оглянулась на Мориса и посмотрела на свои часики. Тренер тоже взглянул на часы и расхохотался.
— Черт возьми! Уже одиннадцать. А я не могу понять, почему меня так встречают. Извините, ради всего святого, за позднее вторжение.
Мы с мужем были так удивлены, потому что в Цюрихе после десяти вечера не принято даже звонить по телефону близким, друзьям, не то что ходить в гости. Зато и встают тут рано, все учреждения начинают работать с восьми, а то и с половины восьмого. Первое время, приехав сюда с юга, из Монтрё, где шили раньше, мы с мужем долго не могли привыкнуть к такому обычаю. А теперь вот, оказывается, он стал и нашей привычкой. Мы с Морисом переглянулись и тоже расхохотались.
— Да входите же скорее! — буквально втащила я за руку смущенного комиссара. — Мы всегда рады вас видеть.
— Нет, конечно, все-таки я ужасный нахал, — сокрушался он, качая головой. — Врываться в такое время. Простите, увлекся, заработался, забыл о приличиях. Впрочем, — добавил он, прищурившись и наставив на меня, словно пистолет, за жатую в кулаке трубку, — уверен, вы меня извините, дорогая Клодина, когда узнаете, какие новости привели меня к вам в такой час.
— Не рассказывайте ничего без меня! Я сейчас сварю кофе.
Я помчалась на кухню, быстро сварила кофе покрепче, прихватила бутылку коньяку «Рем Мартэн», особенно любимого комиссаром, и принесла в столовую.
Жан-Поль и Морис честно ожидали меня, беседуя о каких-то пустяках.
— Ну, теперь рассказывайте, — сказала я, когда налила всем кофе и коньяку.
— Нет, послушаем сперва нашего уважаемого профессора, — комиссар лукаво посмотрел на меня и покачал головой. — Первое слово должно быть предоставлено науке. Сначала следует выслушать эксперта, я не хочу давить на его мнение своими догадками. Итак, дорогой профессор, ставлю вопрос: возможно ли совершить преступление под гипнозом? Свои предположения на сей счет вы мне днем высказали и пообещали разобраться в этом вопросе. К каким выводам вы пришли?
Морис начал опять с того же, что вопрос это сложный, спорный, и завел форменную лекцию, ссылаясь на опыты, которые проводили Левенфельд, Форель, Молль, Крафт-Эббииг и другие светила гипнотизма. Слушать о том, как они внушали испытуемым то кидаться на кого-нибудь с ножами, то стрелять в них холостыми патронами, было интересно, но все же, по-моему, лекция немножко затягивалась. Однако Тренер слушал с удовольствием, потягивая коньяк, попивая кофе и посасывая свою сипящую трубочку. Он ни разу не перебил Мориса вопросами, наоборот, порой одобрительно кивал, словно целиком соглашаясь со всеми противоречивыми выводами, какие ученые мужи делали из своих увлекательных опытов.
