— Кто он?
— Не знаю. Сказал, что находится здесь проездом по медицинским делам.
— Вот видишь, а ты сомневаешься, должен ли ты уехать! В Центре твое молчание расценили неслучайным, но предполагали худшее… Впрочем, обстановка острая, и мне предстоит… А в общем, поживем — увидим. Где рация?
— Я ее зарыл в лесу.
— Правильно сделал. Покажи место. На всякий случай я привез свою, вместе с новым кодом.
— И надо же было этому фотографу забрести ко мне и купить светофильтр, как будто их нет в других магазинах! — поморщился Лотт и даже сплюнул от досады. — А вдруг это была все же чистая случайность?
— Чистая случайность, которая может стать роковой. И с этим нельзя не считаться, — заметил Егер.
— Конечно, гестапо может это установить, но не рано ли меня списывать? — продолжал размышлять Лотт. — Ведь сам по себе заход фотографа в магазин и покупка им светофильтра еще ничего не означают и не могут меня компрометировать. Народу у меня бывает немало, — пытался он убедить Егера в том, во что, по сути дела, сам мало верил.
Егер понимал состояние Лотта, его искреннее желание быть на передовой. Но интересы безопасности и судьба операции требовали однозначных и категорических решений.
— Ты исходишь из того, что посещение магазина фотографом может остаться не замеченным для гестапо. Ну, а если они этот факт установили и, больше того, если вдруг фотограф вообще находился под их наблюдением? Ведь он принадлежит к левым организациям, как утверждают газеты, и его портрет не сходит со страниц хроники. И последнее, самое важное. Подход к тебе со стороны гестапо разве случаен? Гестапо умеет идти по следу, ты это знаешь. Нет, Анатолий, тебе надо немедленно уезжать. Немедленно. — Егер ласково обнял Лотта за плечи.
— Понимаю. Жаль, не смог главного выяснить: что же, в конце концов, так тщательно охраняют здесь фашисты? Ходят слухи, будто бы молоко. Смешно, а?
— То, что не успел сделать ты, доделают другие. Скажи, Анатолий, Рыжий на месте?
— Ратнер-то? Да, на месте. Он заслуживает особого внимания.
— Знаю. Читал твои сообщения.
— Он задолжал мне десять тысяч марок. Женщины и удовольствия требуют больших затрат. Сейчас он увлекся официанткой Матильдой Гофман из ресторана «Жозефина».
— А ты ее знаешь?
— Только по ресторану.
— И какое впечатление?
— Хорошее. Симпатичная. Строгая,
— Понятно… Деньги Ратнеру давал под расписку?
— К сожалению, нет, но это запечатлено на фотографиях в момент их вручения. — Лотт протянул Егеру конверт, обернутый в целлофановый пакет.
— Хорошо, — с удовлетворением произнес Егер.
Они договорились обо всем, что нужно было для немедленного ухода Лотта и остающегося здесь Егера,
Егер благополучно возвратился в город. Для пущей видимости он проехался по улицам, зашел в несколько магазинов, кое-что купил и, только убедившись, что ничего подозрительного не обнаружил, подъехал к дому.
Эльзу Гофман он застал на кухне. Время было обедать, Егер поднялся к себе наверх. И по дороге к городу, и посещая магазины, и сейчас он думал об одном: о Ратнере и Матильде, об их знакомстве. Насколько оно серьезно и основательно. И как ему быть? Оставаться здесь или же лучше съехать? Но, сколько ни ломал голову, ни приводил доводов «за» и «против», он так и не пришел к окончательному выводу. Решил сперва поговорить с Матильдой, осторожно выяснить характер взаимоотношений ее с Ратнером и почему она в числе своих знакомых не назвала его.
С этим решением Егер и спустился вниз. Зашел на кухню. Эльза, раскрасневшаяся, хлопотала у плиты.
— Вкусно пахнет, фрау Эльза.
— Вы как-то сказали, что любите грибной суп,
— О, да! Благодарю вас. А где Матильда?
— У себя.
— Я позволю себе побеспокоить ее.
— Пожалуйста.
Матильду он застал в комнате за книгой.
— Чем мы так увлеклись? — спросил Егер, входя в комнату.
— Хочу понять психологию Гитлера, каким образом он сумел так… — Запнувшись на полуслове, Матильда настороженно бросила взгляд на Егера.
— Интересно. Ну и к какому выводу вы пришли?
— Еще не пришла. — Матильда помолчала. Судя по всему, этот разговор был ей не очень приятен.
— Я вам не помешал? Ведь вам скоро на работу.
— Вы мне не мешаете… в данном случае,
— Только в данном?
Матильда на это ничего не ответила.
— Что нового у вас в ресторане? Как кормите доблестных офицеров рейха? Много жалоб приходится. выслушивать? — начал, пошучивая, Егер.
— Всякое бывает. Веселятся… Бравируют перед женщинами своими заслугами…
— Похоже, это вам не по душе?
Матильда отложила в сторону книгу Гитлера «Майн кампф», подчеркнуто громко сказала:
— По душе.
— Фрейлейн Матильда, извините, но у меня складывается впечатление, что вы мне в чем-то не доверяете.
— А вы?!
— Вы дочь моего друга, и поэтому я доверяю вам вполне.
-. Тогда почему вы не расскажете, где он и что делает?
— Он же в письме, по-моему, ясно все написал,
— Скажите, Отто, кто вы?
— Штандартенфюрер СС.
— А если серьезно?
— Друг вашего отца. Разве этого мало?
В ответ Матильда пожала плечами.
Егер задумался, затем сказал:
— Есть вещи, милая Матильда, о которых не говорят до поры до времени. Разве не так?
— Пусть будет так.
— Вот и прекрасно. Скажите, фрейлейн Матильда, вам нравится работать в ресторане?
— Не очень.
— Такой интересной девушке, наверное, легко обслуживать клиентов. Всякий норовит сесть за ваш столик…
— И при удобном случае не только ущипнуть вас, но и предложить вместе весело провести время, да? — перебила Егера Матильда.
— И много таких?
— Один Ратнер чего стоит.
— Ратнер? Что-то знакомая фамилия. Кто это?
— Один из офицеров рейха с молокозавода.
— Офицер на молокозаводе?! — удивился Егер.
— Да. А что? Где-то в горах фашисты построили молокозавод, и он там помощник шефа. Так, во всяком случае, он мне говорил.
— Интересно. А мне так необходимо горное молоко…
— Хотите, я познакомлю вас с Ратнером? Может быть, он после этого от меня отстанет.
— Вам он неприятен?
— Да.
… После этого разговори прошло совсем немного времени. Однажды Егер хотел было напомнить Матильде о Ратнере, но она вдруг заговорила о нем сама.
— Вы как-то проявили интерес к Ратнеру, — начала Матильда. — Сегодня он показал мне своего нового шефа — полковника Шульца, а я и не подозревала, что обслуживала столь важную персону.
— А что стало с прежним шефом?
