Вы что же, думаете, Багратион шел на верное самоубийство впереди своих солдат, не обнажив даже шпаги? Да и что могли бы сделать шпаги князя Андрея и капитана Тимохина против штыка первого встретившегося французского гренадера? Нет, все трое были уверены, что их солдаты не дадут им пасть от руки врага. А солдаты, в свою очередь, видели бесстрашие командиров, и ярче разгорался в них огонь отваги. В рукопашных боях это особенно важно.
Это только в операх да в некоторых кинофильмах при звоне мечей герои клянутся друг другу в верности, оплакивают погибшего товарища, обращаются к зрителям с прочувствованным монологом. В реальной битве такие схватки могут возобновляться многократно и длиться хоть целый день с утра до ночи: были случаи, когда на протяжении дня десяток или даже более атак сменялся десятком контратак, и каждая завершалась врукопашную. Но сама по себе каждая рукопашная схватка длится считанные минуты, а то и секунды. Слишком велико у всех напряжение нервов, чтобы фехтовать часами, «как в кино». Нечеловеческим усилием воли приходится подавлять отчаянный голос инстинкта, когда тот кричит: берегись, спасайся, беги, сейчас тебе вспорют живот! И если нет отваги, человеческий страх переходит в страх животный, когда разум выключается, когда действуют только инстинкты самосохранения, стадности, самоспасения любой ценой. И тогда паника. И тогда разгром. И тогда верная гибель. Даже если противник много слабее.
Не зря же сложена солдатская пословица: смелого пуля боится, смелого штык не берет! «Не боится» и «берет» обезумевшего от страха.
В одном из исторических фильмов Стенли Кубрика есть такой эпизод времен Семилетней войны середины XVIII века. Батальон английской пехоты в ярко-красных мундирах развернутым строем идет в штыковую атаку на французских стрелков. Мерно бьет барабан. Вьется впереди знамя. Солдаты старательно чеканят шаг. Все глаза — на знамя. По бокам шагают офицеры со шпагами в руках. Движется еще одна «живая военная машина». И сразу понимаешь, почему этих солдат годами муштровали держать строй несмотря ни на что, приучали бояться окрика офицера и палки капрала сильнее, чем пули и штыка противника. Сейчас полыхнет ружейный залп, повалится рядом сосед, а может, и ты сам зайдешься в крике со свинцом в груди. А там — несколько секунд штыковой схватки, и ты либо погонишь противника, либо погибнешь. Страшно! И если нет высокого морального стимула защитника родины (а сражались, по сути, наемники с той и другой стороны), то единственное средство сохранить мужество — не думать ни о чем, кроме того, чтобы не сбиться с ноги, не потерять из виду знамя, не вызвать окрик офицера. Ибо тогда — мгновенная паника, и всем конец. А тебя, если даже останешься в живых, забьют палками или расстреляют перед строем.
Если нет высокого морального стимула…
А если такой стимул есть, мы видим Отвагу, Ставшую Частицей Истории Народа. В русской истории, например, это подвиг отряда Евпатия Коловрата, который врубился в полчища хана Батыя, пошел на верную смерть, чтобы отомстить за разорение Родины. Подвиг Ивана Сусанина, который тоже пошел на верную смерть, чтобы погубить в непролазной лесной чаще войско захватчиков. Подвиг русских воинов на Бородинском поле в Отечественную войну 1812 года, стоявших насмерть против превосходившей их силами, непобедимой дотоле армии Наполеона и выстоявших, заложив основу победы уже после оставления Москвы, шесть недель спустя. Бесчисленные подвиги героев гражданской и Великой Отечественной войн.
Многие из читателей помнят, наверное, знаменитый эпизод психической атаки белогвардейцев из кинофильма «Чапаев». На редкую цепь небольшого отряда красноармейцев, занявших оборону с одним-единственным пулеметом, движутся колонны намного превосходящих сил противника. Идут спокойно, нагло, в полной уверенности, что среди горстки «красных» вот-вот начнется паника и бегство: ведь шансов устоять никаких! Офицеры демонстративно шагают с сигарами в зубах. Слышна только барабанная дробь, и даже зрителей в зале пробирает нервная дрожь — даже у них начинает «работать» инстинкт самосохранения перед лицом неминуемой с минуту на минуту резни убегающих. Кое у кого из красноармейцев нервы не выдерживают: начинают палить без приказа из винтовок. Но сколько может быть попаданий при таком отчаянном нервном напряжении, когда до врага еще сотни метров? Это ведь не соревнования по стендовой стрельбе на звание чемпиона, здесь жизнь на волоске. Вся надежда на пулемет, и если его. «заест» — всем конец. Почему же не открывает огонь Анка-пулеметчица? Ведь сейчас колонны развернутся в цепи, штыки наперевес, «ура!» — и уже не спасет ничто…
И вот здесь проявилась отвага посильнее, чем у любого берсеркера. Если открыть огонь по колоннам, то противник тут же обнаружит неизвестную ему пока пулеметную точку (иначе вряд ли бы пошли в психическую атаку!), колонны сразу рассыплются в цепи, залягут, подождут, пока пулемет не будет подавлен, и тогда уж ринутся в атаку наверняка. Значит, надо выждать до самого последнего момента, пока еще идут плотным строем, и постараться «скосить» развертывающиеся цепи убийственным, так называемым кинжальным огнем, который наводит ужас на оставшихся в живых. Но какая же железная нужна выдержка! Даже бывалые, храбрые воины отчаянно кричат Анке: «Что же ты… Огонь!»
Последняя секунда. Офицеры белых командуют: «В атаку…» И вдруг, наконец: «та-та-та-та-та-та…». И горы черных мундиров белой гвардии устилают подступы к позиции красных. Враг откатывается. Солдат снова пытаются поднять в атаку. Снова «та-та-та…». Снова бегство. И вот уже конница красных преследует бегущих. Победа. Подвиг. Отвага.
Судьба боя решена отвагой девчонки, только что научившейся обращаться с пулеметом.
Наступают последние дни гражданской войны на европейской территории страны. Идет штурм последнего оплота белых, окопавшихся на перекопском перешейке в Крыму. Цепь за цепью идет не на один — на десятки пулеметов и орудий, бьющих в упор. И овладевает одной позицией белых за другой. Но потери огромны. Надо обходить врага с фланга. А «фланг» — это Сиваш, Гнилое море, топкое мелководье. И кромешной ноябрьской ночною мглою, по колено в тине и по горло в ледяной воде, высоко держа винтовки над головой, идут за местными проводниками по одним лишь им знакомым бродам бесконечные цепочки красноармейцев. Конечно же, противник обнаруживает смельчаков, начинается орудийный и пулеметный огонь. Серьезное ранение — и неизбежна гибель в соленой ледяной топи. Но цепочки идут и идут, выходят на крымский берег и кидаются в штыки. Отвага. Подвиг. Победа.
