этого.
Заяц был явно недоволен волком, но больше ничего говорить не стал и поскакал прочь.
– Заяц, постой! – вдруг опомнился Никита, наконец-таки осознав, что зверёк может стать его спасением, то есть проводником по этому миру. Казалось, зайчик здесь уже давно и много знает.
Заяц остановился.
– Ты прости меня, запутался я совсем. Понимаешь, мне очень нужно мужа Бабы-яги найти. А я этих мест не знаю, законов не ведаю, но самое страшное, что я даже не догадываюсь, кто это такой и как он выглядит, – честно признался Селиверстов.
– Это ж что за зверьё нынче в лесах водится, что основ мироздания не знает?! – оторопел заяц.
– Не зверь я, человек. Меня Яга только этой ночью в волка превратила, а утром вход в загробный мир указала.
– То-то я думаю, отчего у тебя шерсть такая хорошая, шерстинка к шерстинке. Так она тебе такой подарок сделала, без отработки в лесах прямо сюда отправила, а ты недоволен ей. Нехорошо так с волшебницей обращаться, – покачал головой заяц.
– Мне рано ещё отрабатывать. Я живой человек, она меня сюда специально отправила, чтоб я мужа её нашёл и напомнил ему о ней. За это Яга обещала мою невесту из белочки в человека обратить.
– О-о-о-о, о таком я даже не слышал, – не на шутку удивился заяц. – Получается, ты вообще ничего о Нави не знаешь, да и о богах не знаешь, потому как в современной Яви слишком много лишнего люди друг для друга напридумывали, а суть главного позабыли.
– Может, позабыли, а может, и нет, я не знаю, – печально произнёс Никита. – Но, если можешь, помоги мне, пожалуйста.
– Помогу чем смогу. Если так искренне просишь, как не помочь. Во-первых, я отвечу на твой вопрос, кто муж Ягавы. Это Велес – бог мудрости и покровитель достатка. Очень влиятельный товарищ, кстати, разузнай о нём на досуге, когда в Явь вернёшься. Во-вторых, расскажу, где живёт Велес, – это каждому жителю нашего мира известно. Живёт он в деревянном тереме. Те, кто видел, говорят: неописуемой красоты хоромы, с резными украшениями на окнах и фасадах. Забора вокруг нет, но пройти к терему можно лишь через ворота, что стоят за тридцать метров от крыльца. Только вот беда: точного адреса никто не знает – терем то в одном месте появится, то в другом. И в ворота ты в шкуре волка точно не пройдёшь: те, кто образ зверя на образ человека ещё не сменили, не имеют права доступа туда. Но ты не огорчайся сразу, чувствую, что к Сиде тебя нужно отвести. Она новичков в Нави оберегает, первым проводником является. Стоит спросить у неё совета.
Вот так волк и заяц отправились в путь. Шли они сначала по лесу, очень похожему на лес в мире живых, только немного прозрачному и еле-еле лучащемуся спокойным синеватым светом. Потом поднимались по горной тропе, а после и спускались по ней. Вышли на большую дорогу, увидели перекрёсток из пяти дорог с покосившимся указателем на разные города, но свернули на тропку, а тропка опять привела их в лес и вывела на брусничную пустошь. Там и остановился заяц.
– Мы пришли. Теперь подождать придётся, пока Сида явится нам, – пояснил заяц, подошёл к нескольким старым, уже потрескавшимся пенькам и присел на один из них.
– Долго ждать? – несколько нетерпеливо спросил Никита. Он устал и немного озлобился на неожиданно долгий путь.
– Не знаю, – развел лапами заяц. – Только Сида знает, когда ей самое время появиться.
– Бывало, что она не появлялась? – озабоченно уточнил волк.
– Слышал, что бывало, если мучил новичка несерьёзный вопрос. Но ко мне всегда выходила. Ты не гоняй в голове своей мысли тёмные, а наоборот, думай о том, что привело тебя сюда, и жди. Это же Навь – мир мёртвых, здесь никто никуда не спешит и всё происходит в своё время.
Сначала у волка не получалось последовать совету зайца. Разные мысли терзали его голову. То Никита переживал, что время уходит, ведь всего три дня ему на выполнение задания отпущено, а богиня Сида никак не появляется. То боялся, что она никогда не покажется. Затем страшился проснуться и узнать, что это лишь сон и надежды на спасение Катюши нет. А когда начало смеркаться, и вовсе стал подозревать, что Баба-яга и зайца подослала с недобрыми намерениями: одурачить его и потянуть время.
Но тут заяц внезапно заговорил:
– Как звать тебя, серость? – всё-таки решил познакомиться.
– Никита, – представился волк. – Никита Селиверстов.
– Хм, так и моя фамилия при последней жизни была Селиверстов, – призадумался заяц, а потом поспешно спросил: – А отчество у тебя какое?
– Сергеевич, – отозвался Никита.
– Сергеем сына моего звали. Может, ты мой внук, а? – повеселел зайчик.
– Когда ты умер? – недоверчиво спросил Селиверстов.
– Тридцать восемь лет назад, – немедля ответил заяц.
– Сходится, – кивнул волк. – Звали тебя как?
– Наяву меня Дмитрием величали, Дмитрием Васильевичем.
– И это сходится, – осторожно подтвердил Никита, но чувствовалось, что теперь он доверяет зайцу ещё меньше, чем раньше.
Селиверстов засыпал зайца ещё десятком вопросов, и на все заяц отвечал правильно. Сдался Никита, впустил веру в своё сердце и даже извинился перед дедом Дмитрием за своё недоверие, а потом и обнял от всей души. Не довелось ему встретить деда в земной жизни, умер он ещё до рождения Никиты. Но бабушка много о нём рассказывала, хорошо рассказывала. Любила Никитина бабушка всю жизнь только его одного. И после смерти деда очень тёплые чувства к нему сохранила.
Рассказал Никита коротко про жизнь свою, про отца с матерью, порадовал зайца вестями с другого света, а после дед Дмитрий откровенничать начал:
– Я ж Ягаве служил восемнадцать лет, перед тем как сюда попасть. Расположилась она ко мне, в помощники взяла. Я даже просил несколько раз мне срок пребывания на земле продлить, но потом всё же пришлось перейти на эту сторону, в Навь. Эх, хорошая она женщина! А Велеса как ждала! Честно говоря, я иногда завидовал такой любви неземной, – мечтательно отвёл глаза в сторону заяц.
– Как же так, дедушка, мне бабушка рассказывала, что ты однолюбом был: как в неё со школьной скамьи влюбился, так до конца жизни её одну и любил. Тебе-то чему завидовать? – удивился волк.
– Не спорю, только её любил. И очень сильно, – согласился заяц. – Но закончился срок и моей жизни, и моих чувств. Позволили мне боги выбирать: оставлять любовь в моём сердце или отпускать её с миром, а в то же время и тайную нить с Еленушкой моей перерезать. Вот я и согласился из-за любви к ней проститься с чувствами, чтоб ей свой век проще доживать было и нить нашей любви незримая её ко мне быстрее не тянула. Освободил я её и себя от любви нашей, от слез её печальных,
