Наша маленькая палатка с трудом вмещает четверых, но у нас принцип – в тесноте, да не в обиде. Здесь уже не так холодно и нет пронизывающего до костей ветра.
– Только бы электростанция не подвела, – Егор внимательно прислушивается к шуму двигателя. – Батя, мы ведь её первый раз завели, ещё не обкатанная. Такая изящная, миниатюрная, как игрушка. Нам остаётся лишь довериться рекламе, что японская техника не подводит никогда.
Сына всегда тянуло к технике. Ещё в босоногом детстве он странным образом умел давать вторую жизнь разбитым вдрызг старшими братьями игрушкам. Маленькие худые пальчики ловко ставили на место даже крошечные детали. Чуть позже в его жизни появились велосипеды – сначала простенькие, а позже и супернавороченные колёса. Парень часами возился с ними, что-то чистил, подтягивал. Мне кажется, катался он на порядок меньше, чем ремонтировал. Как-то незаметно весь наш двор оказался завален всевозможным железом: от разбитого детского транспорта до мотоциклетных моторов. Сюда тащили всё то, за что не брался ни один автослесарь. Поняв бесперспективность борьбы с этим увлечением, я разрешил парню заниматься техникой, но поставил целый ряд условий, одним из которых была чистота, и, к чести Егора, она всегда поддерживалась безукоризненно.
– Не боись, ребята, прорвёмся, – Михалыч прячет в многодневной щетине улыбку, – Викторыч, давай-ка по соточке, за успех нашего безнадёжного предприятия.
– Хроник! – не могу удержаться от сарказма, но, впрочем, соглашаюсь сразу. – Наливай!
После дня, проведённого на морозе, крепость коньяка почти не ощущается, только на языке остаётся его чуть терпкий вкус. Но через пару минут алкоголь поступает в кровь, и становится теплее; мало того, значительно повышается настроение. Теперь очередь кофе: наливаем всем без ограничений – бодрствовать придётся всю ночь. Пьём горячий напиток, не отрывая глаз от экрана ноутбука.
Мне почему-то кажется, что всё закончится именно сегодня. Пока там тихо, но ветер постоянно усиливается; кроме того, Хранитель сообщает, что активность зонда растёт с каждой минутой. Сколько это продлится? Ответа пока нет, хотя, раз монстр уже давно в режиме готовности, долго ждать не придётся.
– Пап, смотри! – Сашка указывает на ряд цифр в углу экрана. – Комплекс засёк непонятное радиоизлучение. Источник потока у костра, но это не происки зонда, это телефон!
– Вот тварь! – ругается Михалыч, – мы этого жалкого инвалида как следует и не обыскивали, только пушку отобрали. Наверняка со своими связался, ишак!
Потапов, схватив карабин, пытается выбраться из палатки, но я его останавливаю:
– Поздно, Саш, поздно. Всё уже сделано и ничего не исправить, – привожу в чувство друга, а у самого рука сжимает револьвер. – Может, это и к лучшему... Зато теперь без вариантов – враг он. Сдохнет, падаль, – не жалко.
– Пусти, Серёга, я пристрелю эту суку...
Договорить Потапов не успел. Землю под нами чуть колыхнуло – тихонько, потом сильнее.
– Началось! – я взглянул на экран и увидел, что костёр накрыло странное облако фиолетового пара, – что ж, так я и думал, – газ!
Наконец сквозь пургу становятся заметны изменения в районе ложного лагеря. В неровных всплесках огня, взломав толстую корку мёрзлого камня и льда, в морозную ночь вырывается нечто, что перед своим появлением выпустило струю газа. Мы, замерев, не отрываемся от экрана. Всё дальнейшее походит на кадры фантастического фильма-ужаса.
Металлические манипуляторы зонда двигаются по воздуху с огромной скоростью. Как щупальца гигантского спрута, они ищут добычу, но их движения не хаотичны, а точно рассчитаны. Снежная круговерть мешает разглядеть картину подробнее, но многое видно вполне отчетливо. Конечно, по-человечески мы особое внимание уделяем Рожину. Он встаёт (откуда только берутся силы у смертельно изувеченного?) и пытается уйти.
Попытка скрыться (от такого у любого человека сдадут нервы) оканчивается безуспешно. Захваченный щупальцем, что обвивает его как громадный удав, Рожин покоряется судьбе; мне кажется, у раненого просто не осталось сил. Как ни мешает камере снег, но противогазную маску на его лице различаем чётко, а это значит: наша приманка пытается выжить. Появляются другие манипуляторы; они меньше, но ещё страшнее своим предназначением. Концы их раскрываются как лепестки, и каждый движется к своей схваченной основными щупальцами жертве. Цель понятна сразу: так сказать, сбор анализов.
Нам не удаётся в подробностях рассмотреть, как именно зонд брал образцы. Просто один за другим выпрямлялись манипуляторы, а тела падали на землю. Рожин падает совсем не так, как остальные; по судорожным движениям сразу становится понятно, что он ещё жив. Несколько секунд без движения, и, когда металлические чудовища совсем перестают обращать на него внимание, он приподнимается на колено и вытягивает вперёд руку.
– У него ствол! – только и успеваю сказать до выстрела.
Слабая вспышка и негромкий звук мгновенно изменили ситуацию. С этого момента зонд занимается только Рожиным. Щупальца вновь обвивают его и поднимают высоко вверх: начинается экзекуция. Вряд ли это некая осознанная машинная ярость; скорее всего, в программе заложено физическое уничтожение всякого существа, осмелившегося проявить к зонду агрессию. Человек в течение нескольких мгновений в буквальном смысле раздавлен в лепёшку.
Пурга многое скрыла от нас, но и увиденного вполне достаточно. Выполнив задачу, монстр успокаивается. Манипуляторы поочерёдно втягиваться в скалу. Протягиваю Михалычу сигарету, решив в дыму ароматного табака чуть отвлечься от жутких картин, стоящих перед глазами.
Я подумал, что на сегодня приключения закончились, но не тут-то было. Щупальца манипуляторов вновь поднимаются над горой, правда, на сей раз их движения плавные и медленные. Словно змеи, они свиваются между собой, и вскоре из хаотичного клубка создаётся силуэт параболической антенны. Очевидно, мы становимся свидетелями сеанса связи. Теперь остаётся ждать, что покажет нам компьютер.
– Есть передача! Комплекс зафиксировал очень короткий, но мощный сигнал, – Егор поворачивает экран в нашу сторону, – вот, смотрите: на частоте...
– Стоп! – обрываю его, – потом, всё потом. Сейчас сидим тихо и наблюдаем.
Время застывает вместе с зондом, футуристическая конструкция уже в течение часа остаётся неподвижной. Конечно, этот покой только для сторонних наблюдателей: без всяких приборов понятно – зонд продолжает сканировать местность вокруг. Мы сидим в полной тишине. Не стоит и говорить, что соблюдаем радиомолчание – наша аппаратура работает только на приём. Малейший сигнал поблизости может очень не понравиться машине, а что за средства нейтрализации имеются в её распоряжении, никому не ведомо.
