Ольга Мигель - Зов скорби

— Один — это не показатель. Возможно, он и сам зеленый мальчишка, который, по сути, ничего не знает…

— Сомневаюсь, что глава некромантов — это зеленый мальчишка, который ничего не знает.

— Ого! Сам глава? Да, тогда он действительно в курсе дел. А ты уверена, что он не пудрил тебе мозги?

— Уверена, — твердо сказала я. Интересно, а откуда у меня столько уверенности? Почему я даже мысли не допускаю, что Ларгус элементарно навешал мне лапши?..

…Потому что тогда он меня спас. Спас, рискуя собственной жизнью и бесценной силой. Когда его к этому абсолютно ничто не обязывало. Так же, как ничто не обязывало его и открывать душу девушке из чужого мира, с которой он практически не был знаком. Более того, оказалось, что это душа доброго, благородного человека, которому живется несладко; душа, вынужденная с бесстрастным лицом терпеть грязную клевету. Душа, незаслуженно обреченная на одиночество и всеобщее пренебрежение… и сердце, которое никогда не покинет на произвол судьбы того, кому нужна помощь.

Но это отнюдь не значит, что он так и прибежит на мой Зов! К тому же, он говорил Тейну о каких-то проблемах, которые могли быть, если бы Галдору удалось похитить меня. Так что не все так мило и солнечно, как я себе навыдумывала! Потому хватит мне его расхваливать! Пора посмотреть правде в глаза: я здесь застряла и могу рассчитывать только на собственные силы.

— Кстати, — бросила Флара, опершись на стену. — Насколько я помню, большинство магов, которые приходили на Зов, также были некромантами. И, как ни странно, они как-то выводили узников из стены.

— И как они это делали?

— Говорю же, не знаю. Просто подходили к тем, кто их звал, говорили что-то, а затем исчезали, таяли в воздухе. Слушай, а что это за Вторая Мировая? Мне о ней еще никто ничего не рассказывал.

— И не расскажут, эта война была в другом мире.

— Ты что, из какой-то альтернативной реальности?

— Угадала.

— Как же тебя сюда занесло?

— Это длинная история.

— Тогда рассказывай со всеми подробностями, времени у нас в достатке, — цинично улыбнулась Флара.

Интересно, сколько я уже здесь пробыла? Видимо, немного менее трех дней, точно сказать трудно. Все это время я только и делала, что расспрашивала Флару о стене. А прерывала это занятие только для того, чтоб рассказать немного о себе.

За это время я узнала практически все, что было известно Фларе, и мы переключились на заключенных, которые нам иногда встречались. Но чем больше я узнавала, тем сильнее убеждалась, что уже не выберусь отсюда. Неужели мне действительно придется провести здесь вечность? Что ж, теперь я понимаю смысл строки о том, что вечный сон «Мечтой забвенье назовет»!

— Знаешь, я немало думала о том, что было бы со мной, не окажись я здесь, — прошептала Флара, глядя в бойницу, которая выводила на степь. — Не знаю точно, как сейчас, но в мое время девушка была обречена на далеко не лучшую судьбу.

— А ты не приукрашаешь действительность?

— Отнюдь. Тогда благородная девушка покидала стены замка, только уезжая на балы или приемы, где искала себе жениха… вернее, жених выбирал будущую жену. Затем он некоторое время присматривался к ней, ездя в гости. И если она ему нравилась — делал предложение, право согласия на которое имел отец. После этого справляли свадьбу, и та становилось, по сути, последним мероприятием, на котором эта женщина присутствовала. Выйдя замуж, она жила взаперти всю жизнь, ведя домашнее хозяйство. Покинуть имение дозволялось только на свадьбу дочери. Даже прогулка по саду обязательно должна была быть только в сопровождении мужа. Более того — приходилось повиноваться ему во всем. У супруга даже было право избить жену, если она ему чем-то не угодит. И это, заметь, среди аристократов! А теперь представь только, как жили мещанки, а тем более крестьянки.

— Ужас какой-то. Конечно, в моем мире в течение длительного времени тоже была похожая дискриминация… а в некоторых странах она еще сохранилась. И даже в государствах, где право женщины закреплено законом, хватает деспотичных отбросов, которые считают, что место женщины — на кухне: с кастрюлей в одной руке, ребенком во второй и пылесосом в ноге.

— И здесь, если верить словам новоприбывших заключенных, тоже есть пара особенно гуманных стран, где единственные обязанности мужчин — пить да курить, гулять с друзьями по кабакам, да бегать время от времени на войну. Все остальное — не мужское дело. Кстати, и в Ануаре, говорят, тоже иногда встречаются домашние деспоты. Ох, упасите Стихии кому-то выйти за такого замуж!

Не знаю с какого перепугу, но воображение попыталось нарисовать меня на кухне, в бигудях и халате. А рядом со мной почему-то Ларгуса, который свысока смотрел на меня, попивая дорогое вино! Но получилось это у воображения довольно убого, да и картина моментально изменилась на более приятную…

Минуточку, а какого черта мое воображение вообще начала такое рисовать?! Может, пора уже забрать у него фломастеры, или заменить чистые листы бумаги на книжку-раскраску? Хватит бредить! Конечно, когда голова пустая, то вакуум затягивает все подряд, но нельзя же быть совсем без мозгов!

— … Поэтому еще неизвестно, что бы ждало меня, не попади я в эту стену, — продолжала Флара. — Так хоть есть люди, с которыми можно перекинуться словом, и никто тобой не командует.

— Счастливая, — простонала я. — А мне таким везением похвастаться нельзя. Да, месяц назад я сама была бы рада оказаться здесь, но сейчас не спешу откупоривать шампанское. У меня все могло сложиться более чем хорошо.

— Ты уверена?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что за пять тысячелетий, проведенных здесь, я заметила одну очень интересную закономерность: сюда попадают только те, кого в жизни ожидала очень тяжелая судьба. Я, например, должна была выйти замуж за деспота; одному моему знакомому грозило заключение в ужасной тюрьме за преступление, которого он не совершал; девушка, с которой ты виделась несколько часов назад — необученная волшебница. Работорговцы похитили ее, и через несколько дней должны были продать на невольничьем рынке. Улавливаешь?

— То есть, ты хочешь сказать…

— Что и тебя, очевидно, ждали бы не лучшие времена, останься ты там.

— Не понимаю, почему на эту стену попадают только безнадеги?

— Я вот много об этом думала и сделала вывод: видимо, наши души, предчувствуя беду, ставят целью во что бы то ни стало ее избежать и ищут какой угодно выход. Если же совпадают какие-то загадочные обстоятельства, они находят дорогу к Стене Санкора. А дальше остается войти. Не волнуйся, ты привыкнешь жить здесь. Конечно, это не жизнь, а ужасное существование, царство тоски и одиночества… Но тут до тебя уже не доберутся проблемы, которые топором нависали над твоей головой там, за ее пределами.