Дарья Кузнецова - Ищейка

— Не то слово, — мрачно хмыкнул я.

— Пропустите меня! — раздался яростный крик из-за двери. Судя по всему, вышедшие в коридор стражники, которым по инструкции положено было не пускать никого, пока идут следственные мероприятия, пытались задержать рвущегося внутрь человека. Дверь распахнулась. — Это мой дом, я имею полное право знать, что происходит!

На пороге стоял, отбиваясь от грустных стражников, Аспий Ла" Триз, сын лежащего перед нами покойного графа Треона Ла" Триза. Нет, определённо, эта четверть бьёт все рекорды отвратительности…

Я сделал знак стражникам пропустить буйного родственника.

— Я запомнил ваши номера, — зло прошипел он стражникам. Те переглянулись и пожали плечами. Да уж, им не привыкать. Угрозами швырялись четверо из пяти попадающих им в руки людей, а претворить их в жизнь могли (и не ленились), в крайнем случае, один из пары-тройки сотен. — Блэйк?! Где мой отец, что происходит? Ты лично мне за это ответишь, понял! — старый "друг" бросился на меня, пытаясь сгрести за ворот рубахи. Я аккуратно заломил ему руку за спину, поморщившись в очередной раз от острой боли в боку. Аспий заскулил, пытаясь ругаться.

— Успокоился? — осведомился я. — А теперь покиньте помещение, идут следственные мероприятия… — я собрался его выпустить, но после последовавшего комментария передумал.

— Это ты его убил, ублюдок! Я знаю! И ты сдохнешь!

— Выведите этого… это, — чуть усилив захват, чтобы ближайший родственник покойного перестал сыпать проклятьями, отвлёкшись на скулёж от боли, я подвёл его к стражникам. — И отведите к остальным. Там есть кто-то из ребят? Отлично. А с этим… Если будет буянить — применяйте силу, — с удовольствием разрешил я, и Аспия вывели.

— Хороший знакомый? — насмешливо хмыкнул Ретан.

— Я бы обошёлся без таких знакомых, — поморщился я. — Демоны… А мне же его ещё допрашивать… Вот почему я отпустил даймона, не установив предварительно личность убитого? Чувствовал же, что труп будет знакомый. Ещё когда ехали, чувствовал…

— А это кто был? Наследничек? Так, может, он его и… — предположил исследователь.

— Конечно, и такое может быть, и нам бы было проще, — с сомнением протянул я. — Но… знаешь, он, конечно, засранец тот ещё, но всё-таки не тянет. Чтобы хладнокровно убить отца, а потом ещё такой спектакль закатить, надо быть очень хорошим актёром, идеально владеть собой. Мне слабо верится, что этот… сынуля на такое способен. Мразь, но всё-таки не отцеубийца, — я пожал плечами. — К тому же, трусоват и слабоват для подобного шага. Смотри, а ящик приоткрыт, — я указал на ящик стола.

— Надо полагать, он не просто так сидел, а работал с документами, — пожал плечами исследователь, потянув за ручку.

— Хорошая работа с документами… — тихо пробормотал я, разглядывая полный ящик чёрного пепла. — Не слишком ли радикально?

— М-да… — пробормотал исследователь. — Мадам Кира?

— Всё готово, — кивнула старушка, выкладывая образ на лист бумаги. — Можно.

— Блэйк, найди-ка мне что-нибудь, в пепле пошуровать…

— Думаешь, что-то там могло остаться? — с сомнением хмыкнул я, ищущим взглядом окидывая стол. — Нож для бумаг подойдёт? — поинтересовался я, не спеша, впрочем, брать его в руки.

— Да не со стола покойного, что ты ерунду мелешь? — возмутился Ретан.

— Подойдёт? — мадам Кира протянула ему свою ручку.

— Не идеально, но лучше, чем ничего… Ай, да что это я! У меня же в чемоданчике пинцет был… — он принялся ворошить пепел. — Понимаешь, в чём тут дело. Если использовалось целенаправленное заклинание на уничтожение бумаги в ящике, то мы, конечно, ничего не найдём. А вот если амулет, подобный тому, которым убили бедолагу, а я почти уверен, что именно так и было, вполне могли не рассчитать силу. Бумага-то вспыхнула, но до нижних слоёв могло не достать, и силы могло не хватить — воздух выгорел мгновенно, огонь сожрал сам себя. Ага, что я говорил?

Со дна ящика была извлечена обгорелая задняя сторона какой-то папки, а под ней — ещё одна папка, совершенно целая, только чуть потемневшая от жара, несколько разрозненных листов бумаги и письмо в конверте.

— Бумага горит гораздо хуже, чем многие думают, — довольно заключил исследователь, пинцетом перекладывая находки в большой бумажный пакет. Пакет был вручен мне. — Ты следователь, ты и читай. Но, по моему мнению, на самом дне обычно самое интересное… или самое старое, если интересным хозяин пользовался регулярно. Как повезёт.

— Да уж, — я вздохнул. — Учту на будущее, если надо будет сжигать какие-нибудь важные улики, что делать это надо на ровной поверхности. Желательно, регулярно помешивая, — насмешливо хмыкнул я.

Открытый нами ящик был самым нижним. В остальных обнаружился только пепел — видимо, пользовались одним и тем же амулетом, а под конец он просто истощился.

— Слушай, Ретан, возьми-ка ты этот нож на анализ, — с сомнением попросил я. — Что-то он мне не внушает доверия…

— Почему?

— А вот посмотри. Всё в идеальном порядке, только ручка куда-то делась — надо поискать, так, на всякий случай. А этот нож лежит на краю стола, просто так, хотя вот для него чудесная подставочка. А писем в обозримом пространстве не наблюдается… И не смотри на меня так, я тебе его просто предложил, трогать я его не собирался — всё равно я перчатки благополучно дома забыл.

— У тебя что, все перчатки экранирующие? — недоверчиво хмыкнул исследователь.

— Конечно. Это побочный эффект, они от промокания зачарованы, — я пожал плечами.

— И что, ты их всегда носишь?

— Когда не забываю — как, например, сейчас, — я вновь пожал плечами. — А ты это к чему?

— Опасный ты человек, Блэйк… Как преступник, всё время в перчатках.

Я рассмеялся.

— Нет, Ретан, я плохой преступник. Я же забыл их дома… Кстати, почему только я? Благородным господам перчатки по этикету положены, так что любой мало-мальски родовитый дворянин или желающий пустить пыль в глаза простолюдин может быть идеальным преступником по твоему критерию наличия перчаток. Кроме того, у нас в Аико от промокания зачаровывается всё подряд, что затрудняет поиски следов аур. И именно поэтому у нас есть я…

— Можно подумать, без тебя я этого не знал. Это была шутка, Блэйк, — хмыкнул мужчина. — Кстати, ничего не чуешь?

— Боюсь, вдохновение будет отдыхать от моего общества по меньшей мере до конца четверти — слишком уж я его активно эксплуатировал, — я вздохнул. — Так что пока по старинке…

Вот такая особенность есть у дара Ищейки. Срабатывает сходу он далеко не всегда. Обычно приходится довольствоваться классической для всех нормальных следователей процедурой. За тем только исключением, что у меня всегда получается легче находить улики, относящиеся к делу: они как будто сами старательно привлекают к себе моё внимание. Как, скажем, вот этот нож, или тонкая, едва заметная полоска не до конца закрытого ящика. Не совсем обычно для рассеянного и невнимательного в повседневной жизни меня, который умудрился забыть дома не только перчатки, но и сюртук, и плащ. И всё потому, что здесь, в этом доме, очень сильно пахнет свежей насильственной смертью, а с этой леди у нас с некоторых пор совершенно особые отношения.